– С чего это вдруг? – взглянул на меня Ник из-под
кепки. – Что, небожитель с крючка сорвался? Кстати, эта сволочь на меня
косо смотрит, не нравится ему наша большая любовь, не нравится. Ну и хрен с
ним.
Мы подъехали к дому Ника, он вышел из машины и направился к
подъезду, не обращая на меня внимания. В квартире сбросил куртку на пол и
прошел на кухню. Встал у плиты, сварил кофе, что-то насвистывая. Выглядел
абсолютно трезвым, только глаза оставались красными, намекая на недавние
возлияния. Я подозревала, что водка действует на Ника так же мало, как и на
меня, то есть вообще не действует, по крайней мере, переход от бессознательного
состояния к трезвомыслию был у него всегда стремительным и зачастую
неожиданным, вот как сейчас.
Он разлил кофе в две чашки и одну поставил передо мной.
– Наслаждайся. – Устроился по соседству, пил кофе,
выглядел задумчивым и даже грустным. – Чего притащилась? – спросил,
когда его чашка опустела. – Насчет сладкоречивого я не шутил, на днях он
грозился, падла, мол, если узнаю и все такое… Есть же жмоты, которые любят
жрать в одну харю… Так что прости-прощай, дорогуша, любить тебя я больше не
могу, старшие по званию не позволяют.
– Я думала, ты делом занят, – сказала я.
– Каким еще делом?
– Рахманов сказал: Долгих затеял собственное
расследование. Неужто без тебя решили обойтись?
– Это какое расследование? А-а… журналистка. Без меня
никак, – дурашливо выпятил грудь Ник и насмешливо добавил: – Расследуем…
– Зачем ему понадобился этот спектакль?
Рука Ника, потянувшаяся к чашке, вдруг зависла, и он
исподлобья посмотрел на меня. С непониманием и интересом.
– В смысле?
– Кому он этим хочет мозги запудрить? – спросила я
по-другому.
Ник во все глаза пялился на меня, пауза затянулась.
– Ты что хочешь сказать, что это он? – Ник не
соизволил договорить, а я никак не реагировала на его слова, пауза опять
затянулась. – Брось, – сказал он, откидываясь на спинку стула. –
С какой стати?
– Дамочка дала ему от ворот поворот.
– И поэтому он ее шлепнул? Не смеши меня. Если бы такая
мысль его и посетила, то шлепнули бы ее вдали от его владений, чтоб, значит,
ненужное любопытство не возбуждать. Сейчас в городе прохода нет от разных
деятелей в погонах, на хрена ему такое счастье?
Говорит Ник правду или нет, угадать было трудно, хотя
выглядел он чрезвычайно озадаченным, как будто мои слова подвигли его на некие
размышления.
– Нет, ерунда, – наконец изрек он. – По
крайней мере, я здесь совершенно ни при чем, что меня, безусловно,
радует. – Ник подмигнул мне и улыбнулся. Казалось, тема его больше не
занимает, но она очень занимала меня, и я решила продолжить:
– Может, она оказалась не такой уж дурой и кое-что
успела понять? Учитывая род ее деятельности, это могло существенно осложнить
его жизнь.
– Что ж, версия неплохая, – кивнул Ник. – Но
жизнь ему осложнить она могла лишь в том случае, если бы в руки ей попали
весомые доказательства. Откуда бы им взяться? – Ник внезапно перегнулся
через стол, и его лицо очутилось совсем рядом с моим, он одарил меня своим
особенным взглядом, и я невольно поежилась. Он усмехнулся, заметив это и
обнажив ровные белые зубы, и в тот момент ко мне пришла уверенность: это он
убил Елену. Ник, будто читая мои мысли, произнес: – Скотина ты неблагодарная…
– Не боишься, что Долгих узнает о твоих
шалостях? – спросила я, чувствуя, как изменилась атмосфера в кухне, воздух
стал точно наэлектризованный, наверное, то же самое почувствовал Ник. Он вновь
откинулся на спинку стула и засмеялся, задрав голову. Смех неожиданно
прервался, и он заговорил тихо и доверительно:
– Предположим, у нее что-то было, предположим, оно
могло кого-то заинтересовать. Тут же возникает вполне закономерный вопрос: а
как это что-то к убиенной попало? Я бы на твоем месте не стал проявлять
излишнего любопытства.
Конечно, он был прав. Вопрос закономерный. И он был уверен,
что в моих интересах помалкивать, оттого не особенно беспокоился. Теперь все
встало на свои места: и поведение Ника, когда он отстранил меня от поисков
документов, и его исчезновение, и даже упорное молчание объяснялось просто: он
выжидал, когда я начну действовать, не спускал с меня глаз. Он был уверен, что,
если документы у меня, я непременно попытаюсь действовать… И оказался прав.
Теперь все мои ненужные предосторожности казались невероятно глупыми:
Интернет-кафе, тайные встречи с Еленой – все это были детские игры, не более,
не способные обмануть его. Я даже думаю, что он не только догадывался с самого
начала, он подталкивал меня к решительным действиям. Я вспомнила наш с ним
разговор о Елене и покачала головой.
– Ты… – Я поспешно отвернулась, чтобы не произнести
слова, что вертелись на языке.
– Слушай, – весело сказал он, и стало ясно: его
вполне устроило то, что я не стала произносить этих ненужных слов, более того,
он был даже по-своему мне благодарен за это. – А чем, собственно, тебя так
увлекла эта баба?
– С чего ты взял? – удивилась я. – Просто
Рахманов расписывал страдания друга, вызвав у меня прилив вселенской скорби.
– Понятно. Я сам начинаю скорбеть, глядя на Долгих.
Ничего, он быстро утешится. Кстати, это не мешает ему заниматься делами
насущными. Не далее как вчера он выговаривал мне. почему до сих пор нет
результатов по нашему делу, о бумагах до сих пор ничего не известно, и это его
здорово злит.
– И что ты ему ответил? – усмехнулась я.
– Что я не волшебник. А жаль. Ты так и не поняла, кто
твой друг, – закончил он несколько неожиданно. – Осточертела ты мне,
дорогуша. Так что проваливай. И постарайся мне не показываться на глаза.
– Как знаешь, – вздохнула я и направилась к двери.
Его слова укрепили мою уверенность, что документы у него.
Ник дождался, когда я покину кухню, и крикнул:
– Эй, надеюсь, ты в курсе, что людишки Дена за тобой
приглядывают?
– Нет. Но беспокоиться по этому поводу не собираюсь.
– На меня не рассчитывай! – заорал он. – Я
палец о палец не ударю. Ты мне еще кучу бабок должна, дрянь ненаглядная. Ты об
этом помнишь?
Я повернула назад и, заглянув в огромную кухню Ника,
стильную, роскошную, где он сейчас казался объектом лишним и даже несуразным,
портившим общую картину, сказала:
