Ник действительно оставил мне эти деньги, я нашла их там,
где был склад оружия. Чем больше я думала о Нике, тем чаще в голову приходила
мысль: не я его убила, он просто позволил мне себя убить. И тогда на меня
накатывала тоска. Странное дело, я думала о нем гораздо больше, чем о Машке.
Может, потому, что в предстоящем деле Ник был бы мне незаменимым помощником,
впрочем, на роль помощника он бы никогда не согласился, зато мысль перестрелять
шесть человек не вызвала бы у него нервной дрожи и уж тем более угрызений
совести. Он проделал бы все это спокойно и обстоятельно, ни секунды не
сомневаясь в успехе.
– А почему, собственно, вы выбрали именно этого
типа? – спросил Антон, разглядывая портреты в спальне Ника, когда мы
вернулись в дом.
– Они у меня в алфавитном порядке, – серьезно
ответила я, но он все равно решил, что я издеваюсь. – Первым номером
должен быть Долгих, но он вернется в город только через несколько дней.
– Значит, это он всем заправляет?
– Возможно.
– Вы не уверены?
– Нет. Но у меня с ним личные счеты.
– А в целом вы воспринимаете свою затею как дело
общественное? – не удержался он.
– Вы бы лучше подумали, где взять мотоцикл, –
ответила я и распахнула дверь, предлагая ему удалиться.
Вытянувшись под простыней, я прислушивалась к шагам Антона.
Пять шагов в одну сторону, разворот, пять в другую. Я посмотрела на часы:
половина второго. И досадливо чертыхнулась. Мне хотелось, чтобы он перестал
бродить, лег, в конце концов, а еще лучше уснул. Его нервозность, его понятный
страх перед тем, что произойдет завтра, вызывали мучительную жалость, и вместе
с тем он раздражал меня. Я накрыла голову подушкой, подумав: «Бедняга», и это
было моей последней мыслью. Наверное, я думала об этом даже во сне, потому что
в ту ночь он мне приснился. Во сне он был веселым, стоял рядом и обнимал меня
за плечи крепко и уверенно. Мы ждали Машку возле трапа самолета, пассажиры
спускались бесконечной вереницей. Машки среди них не было, но мы были веселы и
терпеливы, потому что знали: еще немного, и мы ее увидим. Это продолжалось до
тех пор, пока я не вспомнила, что Машку убили, и тогда я проснулась. Было ровно
семь. Я немного полежала, думая о своем сне и о том, что мне предстоит. Жаль,
что во сне я так и не увидела Машку. Ну, что ж, может, и вправду скоро
встретимся.
Я легко поднялась и осторожно прошла в ванную. Дверь в
комнате Антона была чуть приоткрыта. Он спал, раскинув руки, выглядел как-то
беспомощно, совсем по-детски. Я смотрела на него, прислонившись к двери, и
улыбалась, радуясь тому, что он спит. Через десять минут я очень тихо покинула
дом. Еще вчера, там, на перекрестке, я решила, что пойду одна. Не то чтобы я
сомневалась в Антоне, просто мне было жаль его, ни к чему делать человека
убийцей, особенно против его воли. Стрелять, управляя мотоциклом, я не могла,
впрочем, я понятия не имела, как вообще обращаться с мотоциклом, поэтому
вчерашний план мысленно откорректировала. Перекресток не годится, там мне
просто некуда будет уйти на своих двоих. Но дальше было очень удобное место,
где нужная мне машина появится в 9.20. В это время там всегда пробки, именно в
этом месте застрелили Елену. Может, поэтому я и выбрала его? Как знать…
Я дошла до автобусной остановки. Чтобы не примелькаться,
каждый раз я отправлялась в город с разных остановок и разными маршрутами,
из-за этого приходилось преодолевать пешком большие расстояния. Этот маршрут
был не очень удобен, далековато до конечного пункта, но времени у меня было
достаточно. В городе я передвигалась пешком. На проспекте свернула в
подворотню, ту самую, которой воспользовался убийца Елены, и теперь с праздным
видом поглядывала на толпу. Поток машин двигался медленно, однако это
обстоятельство не очень меня беспокоило. Почему-то я была уверена, что все
пройдет, как надо, и на этом месте мне непременно повезет. Впрочем, тогда я не
думала над тем, что мне предстоит, просто ждала машину, не испытывая ни страха,
ни беспокойства.
Автомобиль появился, когда часы показывали 9.22, и в этот
момент движение замерло, как по команде. А я шагнула с тротуара. На мне была
плотная жилетка с большим карманом на животе. Держа в нем руки, я, лавируя
между машин и приблизившись к джипу, с улыбкой постучала по тонированному
стеклу. Этот тип был настолько глуп или беспечен, что открыл окно. Может, он
просто был настроен добродушно в то утро и решил узнать, что от него
потребовалось девчонке с косичками в лихо заломленном на одно ухо берете. Стекло
плавно поехало вниз, а я совсем рядом увидела его физиономию.
– Простите, – начала я, в ту же секунду рука моя
метнулась к окну, и я выстрелила прямо в его лицо, один раз, другой, а потом
еще третий, в охранника, что сидел рядом с ним. Тот пытался открыть дверь, до
конца так и не поняв, что произошло.
Даже в уличном шуме выстрелы прозвучали оглушительно громко.
Зажегся зеленый свет, и машины медленно поползли вперед, а я бросилась в
подворотню, не оглядываясь, слыша нарастающий гул за своей спиной.
– Девчонка, девчонка! – заорал кто-то, но я уже
была во дворе. Стянула с головы берет и сунула в карман. Быстрым шагом вышла в
переулок. Через две минуты я оказалась возле здания универмага, прошла еще сто
метров и запрыгнула в троллейбус, который как раз отходил от остановки.
Антона в доме не было. Я представила, как он проснулся и, не
обнаружив меня в комнате. бестолково заметался по дому. Может, в первую после
пробуждения минуту ему даже показалась забавной мысль, что мы попросту проспали
свое преступление. Глупо было надеяться, что он останется здесь терпеливо ждать
меня. Где он сейчас? Скорее всего, мечется на перекрестке. Хотя нет, времени
прошло много, он должен был понять, что я изменила планы.
Хотелось верить, что он не забудет про осторожность. Через двадцать
минут от моего недавнего спокойствия и следа не осталось. Я всерьез думала
отправиться на проспект и попробовать отыскать Антона. Идиотская затея, но
сидеть и ждать было невыносимо. Я сварила кофе и заставила себя сесть за стол,
кофе был мне не нужен. Беспокойство нарастало, переходя в панику. И в этот
момент хлопнула входная дверь, и я услышала его шаги.
– Я здесь! – крикнула я, и Антон появился в кухне.
Взглянув на него, я почувствовала себя очень неуютно, в первое мгновение даже
решила, что он ударит меня, но Антон вздохнул и закрыл глаза, как будто пытался
справиться с головокружением. – Хотите кофе? – предложила я, торопясь
придать нашему разговору спокойное направление.
– Что вы натворили? – зло спросил он. Вместо
недавней радости, что я жива, теперь в нем чувствовалась ярость, граничащая с
ненавистью.
– Это вы к чему? – нахмурившись, задала я вопрос.
– Там два трупа.
