– Возможно. Хотя и необязательно. Парни Дена, если я
понял правильно, пасли наших предполагаемых жертв, так что о доме могли и не
знать. А вот что касается людей господина Долгих, тут я не уверен. Есть еще
милиция, их наши подвиги тоже успели заинтересовать.
– В любом случае нам придется туда вернуться, –
подумав, сказала я. – Там оружие и деньги. И ноутбук.
Он внимательно посмотрел на меня:
– Хорошо, вернемся. А сейчас поспите немного.
Я взяла его руку и прижалась к ней ладонью. Он погладил мои
волосы так осторожно, как будто ему было трудно решиться на это. Я закрыла
глаза и сдерживала дыхание, не понимая его нерешительности и благодарная ему за
это. Так мы ждали рассвета, сидя совсем рядом, неподвижно, боясь выдать себя
дыханием, два живых существа, затерянных во вселенной, отчаявшихся и
обреченных, и каждому из нас в кричащей тишине чердака, словно похоронные
колокола, слышались шаги судьбы – неумолимой, неотвратимой…
– Проснитесь, Юля, – услышала я. – Уже десять
часов, нам пора.
Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Вскинула
голову и увидела Антона, который так и сидел, привалившись спиной к столбу,
наверное, за эти часы он и не пошевелился ни разу. Лицо его было осунувшимся, а
взгляд… Я зажмурилась на мгновение, чтобы справиться с болью и ненавистью к
этому миру, к его злой, невыносимой несправедливости, где такие, как Антон,
становятся убийцами. Если бы я тогда не позвонила ему, все в его жизни могло
быть иначе.
Я резко поднялась, потерла лицо руками, избегая его глаз. Он
тоже встал, сунул куртку в сумку, огляделся, проверяя, не осталось ли чего из
вещей, вдруг посмотрел на меня, и лицо его приняло выражение какой-то
болезненной нежности.
– Маша очень любила это платье, – сказал он.
Я бестолково провела по груди руками и тихо сказала:
– Извините.
– Перестаньте, она была бы рада… что я говорю, – с
усмешкой покачал он головой.
– Антон, мне надо срочно позвонить Рахманову. Я боюсь
за ребенка. Ден… Он опять кивнул:
– Здесь неподалеку главпочтамт, оттуда и позвоним.
– Дайте мне пистолет, – попросила я.
– Он вам ни к чему. Стрельба на улице – опасная
глупость, врагов вы вряд ли подстрелите, а вот случайные люди могут пострадать.
К тому же стреляю я лучше вас.
Мы спустились с чердака и беспрепятственно покинули дом.
Выходить на улицу было трудно, казалось, на тебя смотрят тысячи враждебных
глаз.
– Не бойтесь, – сказал Антон и вдруг весело мне
подмигнул: – Мы же везучие.
Через триста шагов сердце стало биться ровнее, еще через
двадцать я смогла поднять взгляд от асфальта. Я не боюсь. Главное, не попасть в
руки Дена, а все остальное…
На главпочтамте было прохладно и пустынно, наши шаги гулко
отдавались под высокими сводами.
– Я думаю, будет лучше, если с ним поговорю я, –
сказал Антон, набрал номер мобильного Рахманова, и мы стали ждать. Наконец,
прислонившись к трубке, я услышала голос Олега: – Да.
– Олег, это Антон.
– Куда ты пропал? – бодряще заголосил Рахманов,
роль надежного друга ему всегда удавалась с блеском.
– Олег, я хочу тебя предупредить, пожалуйста,
позаботься о ребенке, спрячь его понадежнее. Малыша ищет Ден, думаю, тебе не
надо объяснять, кто это.
– Проклятая шлюха! – заорал Рахманов. – Она
наняла этого ублюдка, чтобы похитить ребенка? Мерзкая тварь…
– Она никого не нанимала, – терпеливо продолжал
Антон. – Ден настроен очень решительно, поэтому я и хотел тебя
предупредить. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Юля боится за мальчика.
– Юля? Ты что, с ней? – перебил его
Рахманов. – Хорош друг, ничего не скажешь. Очень мило, трахаешь мою бабу и
беспокоишься о моем ребенке.
– Черт, Олег, ты в состоянии понять, что я тебе говорю?
– Разумеется. Ты у нас недавно похоронил жену, большое
горе… надо полагать. Юлька тебя успела утешить?
– Идиот, ты слышал: Ден охотится за твоим сыном.
Антон досадливо поморщился, вешая трубку, посмотрел на меня
и вдруг смущенно отвел взгляд. Его способность краснеть, точно юная
девственница, неизменно меня умиляла.
– Надеюсь, он все-таки понял, – буркнул Антон и
сменил тему: – Нам нужна машина. Ждите здесь, а я поищу что-нибудь подходящее.
– Вы хотите ее угнать? – нахмурилась я.
– Хочу.
– А у вас получится?
– Буду стараться, – хмыкнул он. – Выбора-то
все равно нет.
– Пойдемте вместе.
– Слушайте, я вам уже говорил, что давно вырос из
пеленок и в опеке не нуждаюсь.
– Я совсем не поэтому…
– Садитесь возле окна и ждите, когда я подъеду.
Я не стала возражать, ясно, что это очередной приступ
мужского самолюбия. Устроилась у окна и сразу начала нервничать: то, что он
там, на улице, рискует в одиночку, по-настоящему пугало.
Минут через двадцать к главпочтамту подкатили «Жигули»,
вызывавшие унылое сочувствие к их хозяину, и я увидела Антона. Он махнул мне
рукой из окна, предлагая присоединиться. Схватив сумку, я бросилась к нему.
– Ложитесь сзади, чтобы вас не видели, – сказал
он, надвигая бейсболку на самые глаза. – Доберемся до реки, там бросим
машину и дальше пойдем пешком.
Он ехал очень аккуратно, соблюдая все правила, что было
весьма разумно, учитывая наше положение. Но я бы предпочла ехать быстрее,
вынужденная задержка раздражала, я думала о том, что нас ждет в доме Ника:
надежное убежище или место, где вся эта история закончится? О такой возможности
я думала со спокойствием, граничащим с равнодушием. Я уже решила, что пойду
туда одна. И если меня…
Тони наконец уедет из этого города, раз его чувство долга не
позволяет ему сделать это сейчас. Я думала, что после того, как он нарушил данное
себе когда-то обещание, нам невозможно находиться рядом, он мне не простит, и,
даже сидя в машине, мы инстинктивно держались на расстоянии и предпочитали
молчать.
