Я вошла. Возле двери на стуле сидел еще один охранник, он
одарил меня суровым взглядом. На кровати, неподалеку от окна, лежал Ден.
Подголовник кровати был приподнят, и я хорошо видела его лицо. Так хорошо, что
увидела даже то, на что раньше не обращала внимания. Раннюю седину на висках,
малозаметную в светлых волосах, которые сейчас имели какой-то неживой,
желтоватый оттенок. Обычно загорелое лицо было бледно до синевы. Губы сжаты, на
тяжелом подбородке щетина. Открытый лоб перерезали две глубокие морщины, глаза
были закрыты. Шея забинтована, от нее шли какие-то трубки, а мне вдруг стало не
по себе от этого лица, я решила, что человек на кровати давно умер, и передо
мной разыгрывают дурацкий спектакль.
– Ну, вот, я здесь. Что дальше? – вздохнула я.
Макс прошел к окну и оттуда наблюдал за мной.
И тут Ден открыл глаза. Посмотрел в упор, и под этим
взглядом я невольно съежилась, а потом поняла: мне не выдержать его взгляд, не
стоит, и пытаться, и начала рассматривать свои кроссовки. Трудно сказать, что я
испытывала. Точно не жалость к человеку, что лежал передо мной. Жалеть его
трудно. Но и ненависти не было. Была досада и злость на Ника за то, что я стою
здесь, не в силах поднять глаз. Я исподволь наблюдала за Деном. Он вдруг криво
усмехнулся и протянул руку. Макс вложил в нее планшет, который лежал на
тумбочке рядом, и подал Дену карандаш. Он медленно стал писать что-то, а я
переминалась с ноги на ногу, с трудом сдерживая желание сказать что-нибудь
насмешливое, чтобы вывести охрану из себя, а главное, нарушить это жуткое
молчание.
Ден наконец-то закончил писать и протянул планшет мне. Я
сделала два шага, чтобы увидеть написанное, и с трудом разобрала: «Ник идиот.
Ты не стоишь этих денег».
– Возможно, – равнодушно пожала я плечами, силясь
понять, что Ден имел в виду.
Он махнул рукой и закрыл глаза.
Парень за моей спиной поднялся, взял меня за плечо и
распахнул передо мной дверь.
– Аудиенция закончена? – усмехнулась я.
Мне никто не ответил. Я вышла в пустую прихожую, а потом в
коридор. Парень на стуле возле двери не повернул головы в мою сторону. Сидел,
как истукан, не моргая.
Я не торопясь, пошла по коридору. Вряд ли они предпримут
решительные действия в больнице, скорее, будут ждать на улице. Из головы не шло
написанное Деном. Что он хотел донести до моего сознания? Впрочем, какая
разница. Я поравнялась с постом медсестры, когда услышала:
– Эй… – и повернулась.
Меня догонял Макс. «Решил подстраховаться?»
– Ты обрел дар речи? – усмехнулась я, ожидая,
когда он подойдет.
Поравнявшись со мной, Макс кивнул на диван, что стоял у
стены. Это меня удивило. Я пожала плечами и села. Он устроился рядом, молчал, а
я разглядывала его наколку на левой руке, прикрытую широким браслетом часов.
Под пиджаком под мышкой оружие. Он сидел с бесстрастным лицом, но, странное
дело, я чувствовала его волнение, а еще замешательство.
– Мы кого-то ждем? – не выдержав, спросила я.
– Нет, – покачал он головой. – Ты можешь
идти.
– К черту, я полагаю?
– Без разницы. Ден предупредил, чтобы мы тебя и пальцем
не смели тронуть.
– Трудно представить, что в нем заговорил добрый
христианин, – подивилась я.
– Я бы на твоем месте не особенно веселился, – без
злости заметил Макс.
– А я не спрашивала, что бы ты делал на моем месте.
Все, что ты хочешь сказать, я знаю. В каком-то смысле твои чувства мне понятны,
только мне на них плевать. Он убил моего мужа. А я хотела убить его. Жаль, что
промахнулась.
Макс кивнул с очень серьезным лицом и без тени раздражения.
– Он убил твоего мужа – повторил спокойно. – А ты
хотела убить его. Не поверишь, но твои чувства мне тоже понятны. Потому я и
хочу дать тебе совет. Сматывайся. Чем дальше, тем лучше.
– Занятно, – усмехнулась я.
– Он оставил тебе жизнь только по одной причине. И
причина не имеет никакого отношения к этим деньгам. В данном случае деньги для
него ничего не значат. И согласился он потому, что… просто убить тебя ему мало.
Оттого я и говорю: сматывайся, пока есть возможность.
– О каких деньгах идет речь? – полюбопытствовала
я, теряясь в догадках.
– Полмиллиона «зеленых». Я лишилась дара речи:
– Сколько? Вот черт… что за идиот решился…
– Не знаю. Но Ник их привез. Уверен, Ден был рад
возможности заключить соглашение. И я уже сказал почему. Он хочет, чтобы ты
была жива. И я даже представить не берусь, что он придумает, чтобы поквитаться
с тобой.
– Тебе-то что за дело? – спросила я. приглядываясь
к Максу.
– Я ведь уже сказал, – пожал он плечами. –
Мне понятны твои чувства.
– Занятный ты парень, – вздохнула я, поднимаясь.
– Ты уедешь? – спросил он с надеждой.
Я покачала головой:
– У меня здесь сын.
– Извини, но мне трудно поверить, будто для такой, как
ты, это что-нибудь значит. – Он презрительно усмехнулся, а я кивнула.
Спорить с ним желания не было. – Как знаешь, – пожал он плечами и
тоже поднялся.
Я пошла к выходу, чувствуя на себе его взгляд. Мысль о том,
что мои хозяева отвалили за мою жизнь такие деньги, не давала мне покоя. Если
честно, я отказывалась верить в это. Но, похоже. Ден их все-таки получил. Какой
смысл ему врать? Неужто Рахманов раскошелился? Невероятно! Допустим,
полмиллиона сумма для него не такая умопомрачительная, как для меня. но… Женщин
у него более чем достаточно, и я только одна из многих, начни он швыряться
деньгами, очень быстро разорится. Так что его толкнуло на этот шаг? Может, я
зря думаю о нем плохо и то, что я мать его ребенка, для него что-то да значит?
Я усмехнулась и покачала головой. Невероятно.
Когда я вышла на улицу, машины Ника на стоянке не было. Я
огляделась, но нигде ее не обнаружила. Выходит, он решил не дожидаться
окончания встречи. Жаль, хотелось бы задать ему пару вопросов. Я покинула
территорию больницы, прошлась до ближайшей троллейбусной остановки. Странно
было вновь оказаться в этом городе, на этих улицах. Еще час назад я сильно
сомневалась, что у меня будет возможность вот так прогуливаться… Я не
испытывала благодарности к судьбе за этот внезапный подарок. Мои хозяева не
имеют привычки разбрасываться деньгами, так что неизвестно, что от меня
потребуют взамен.
