Я устроилась на скамейке, наблюдая за людьми на остановке,
не зная, что делать дальше. Очень хотелось увидеть сына и Машку. Посмотрела на
телефон-автомат, немного денег у меня есть, а вот ключи от квартиры куда-то
подевались, запасные хранились у Виссариона. К нему я и отправилась. Можно было
поехать на такси, но я предпочла идти пешком, заново привыкая к улицам.
Разные мысли кружили в голове, я то и дело возвращалась к
словам Макса и вновь видела перед собой бледное до синевы лицо Дена. «Он был
рад заключить соглашение… И я даже представить не берусь, что он придумает,
чтобы поквитаться с тобой». Это верно, фантазия у Дена богатая, и просто
пристрелить меня для него и в самом деле недостаточно. Я досадливо поморщилась.
Как ни странно, я понимала его чувства. Надо же, какие же мы все понимающие…
Макс понимает меня, я – Дена жаль, что мир от этого не становится лучше, скорее
наоборот. Ден когда-то сказал: «Я убью всех, кто тебе дорог». Наверное, эта
идея его и сейчас не оставила. Может, мне действительно надо бежать? А что это
изменит, раз те, кого я люблю, останутся здесь?
В конце концов, мои мысли начали кружить вокруг надоедливого
вопроса: права ли я была, желая его смерти? Стоила ли жизнь этого человека моей
собственной? Тогда мне казалось, я должна это сделать. А теперь?
– К черту, – пробормотала я. – Лучше думай,
как жить дальше. Встречусь с Машкой, попытаюсь увидеться с сыном… Сейчас это
главное, а там посмотрим.
На стеклянной двери кафе висела табличка «Закрыто». Я
постучала и, прильнув к стеклу, пыталась разглядеть, есть ли кто внутри. Слегка
припадая на одну ногу, появился Виссарион. Открыл дверь и, взглянув на меня,
буркнул:
– Привет. – Никаких эмоций на его добродушной
физиономии не отразилось. – Заходи. Я вошла, прикрыла за собой дверь и
спросила, кивнув на табличку:
– По какому случаю не работаем?
– А-а… – Он махнул рукой. – Из СЭС были, задолбали
придирками, чертовы вымогатели.
– А что ты хочешь, такова жизнь, – усмехнулась я.
– Ты когда на работу выйдешь? – как ни в чем не
бывало, поинтересовался он, направляясь к стойке.
– Хоть сегодня, – пожала я плечами.
– Это хорошо.
Он не спешил с вопросами, я подозревала, он вообще не
собирался их задавать. Был уверен, что, если захочу, расскажу все сама. За это
я была ему очень благодарна.
– Чаю выпьешь?
– Давай.
Он поставил чайник, выставил на стойку чашки, и мы
устроились напротив друг друга.
– Тут тобой интересовались, – Виссарион поскреб
физиономию и посмотрел на меня настороженно.
– Очень досаждали?
– Да нет. Сердитые ребята, но не напугали.
– Тебя трудно напугать, – кивнула я.
– Таким, как эти, – трудно. Один в морду мне
ментовским удостоверением тыкал. Рожа лощеная, а на руке часы за штуку баксов.
Мент из него, как из меня герой-любовник.
– Чего он хотел?
– Спрашивал, где ты можешь быть.
– А ты что ответил?
– Правду. Что сам хотел бы это знать, раз плачу за тебя
налоги и ты здесь вроде бы работаешь. – Я представила диалог между лощеным
ментом и Виссарионом и невольно хихикнула. Виссарион тоже усмехнулся. – Я
ему не понравился.
– Зато ты очень нравишься мне.
– Ты мне тоже. Как жизнь, а?
– Нормально.
– Ну, и слава богу. Девки небылицы плетут, вроде ты
пришила какую-то сволочь.
– Небылицы и есть.
– Я так и подумал.
Виссарион налил чаю и, не торопясь, стал пить, держа чашку
двумя руками.
– Хочу съездить к Машке, но если надо… – сказала я. Он
отмахнулся:
– Поезжай.
Я взяла у него ключи от своей квартиры, допила чай, кивнула
и направилась к двери. От заведения Виссариона до моего дома несколько минут
пешком. Я шла, глядя себе под ноги, и размышляла, стоит ли звонить Рахманову
или дождаться, когда он сам объявится. Если он спятил настолько, что отвалил за
меня кучу денег, может, позволит увидеться с ребенком? Перво-наперво я позвоню
Машке, она наверняка беспокоится. Я ускорила шаги. Соседка у подъезда, кивнув
мне, посмотрела так, точно увидела привидение. Я поднялась на свой этаж,
открыла дверь и вошла в прихожую. Слева висел плакат с портретом Че Гевары, я
сказала:
– Салют, команданте, – и поспешно отвела взгляд.
Акт мести, на который я, по неизвестной причине, возлагала
большие надежды, с треском провалился, и теперь под взглядом Че я чувствовала
себя нашалившей первоклашкой, пожала плечами, мол, ничего не поделаешь, и
прошлась по квартире. Кажется, придется заново привыкать к жизни.
Квартира казалась чужой: если бы не портрет команданте, я бы
вполне могла решить, что ошиблась дверью. Подошла к телефону, набрала Машкин
номер и услышала ее тихое:
– Да.
– Салют.
– Это ты? – Машка вроде бы испугалась.
– Конечно, я. Извини, что долго не звонила. Пришлось
ненадолго уехать.
– Ты… у тебя все в порядке? – как будто очень в
этом сомневаясь, спросила Машка.
– Да, все как всегда. У тебя как дела? Как Тони?
– Хорошо. Только я… я не знала, что и думать. Тебя нет,
твой телефон молчит… Где ты была?
– Давай я все расскажу при встрече, – кашлянув,
предложила я.
Машка могла знать о том, что я стреляла в Дена, а могла и не
знать. Если не знает, то лишние волнения ей ни к чему.
– Когда ты приедешь? Или мне приехать? Я возьму такси…
– Я приеду, – перебила я. – Сделаю несколько
звонков и приеду.
– Хорошо.
Машка повесила трубку, я вздохнула и вновь попыталась
решить: звонить Рахманову или нет? В конце концов набрала номер его мобильного.
Он ответил после первого гудка.
– Олег, – сказала я и услышала:
– Твою мать… – после чего пошли короткие гудки.
– Разговора не получилось, – пожала я плечами.
Полмиллиона немалые деньги, и Рахманов, как видно, не успел
прийти в себя. Свидание с сыном откладывается на очень продолжительный срок.
