Слейтер вздохнул.
— Ну, ты меня предостерег. Рассказал обо всех этих странных вещах. Значит, тебе кажется, будто компания Тутли-тутли ловит «рыбку» через эту трещину?
Мечтательное выражение на лице Пейнтера сменилось неуверенной улыбкой.
— Может, мне нужно обратиться к психиатру?
— Расскажи об этих совпадениях во времени.
Пейнтер по-прежнему выглядел неуверенно.
— Если в пространстве-времени возникает трещина, дверь в другое измерение… В смысле, если поверхности нашей и какой-то другой вселенной медленно сближаются и возникает щель…
— Стоп! — воскликнул Слейтер. — Милан: середина июля. Берн: конец июля. Реймс: третий уик-энд августа. Лондон: середина сентября. Промежутки времени?
— Если считать примерно по десять миль в день, все сходится. Даты и города.
На мгновение Слейтер задумался, но потом покачал головой и улыбнулся.
— Понимаешь, что у нас получается? Слушай, у нас получается невидимый космический корабль с паровым двигателем, который летает по Европе со скоростью десять миль в день, с экипажем из жутких созданий, которые через эту твою щель вылавливают людей.
Пейнтер поскреб подбородок.
— Да, — признал он. — Извини.
Слейтер встал.
— Ты слишком много выпил, и с меня тоже хватит, поскольку завтра у меня свидание с шайкой еще более странных типов. Спасибо, что подумал обо всем этом, но, что касается меня, я буду держаться Кевина Бейкера. На данный момент, по крайней мере.
— Я допью пиво, — сказал Пейнтер.
Не вставая с места, он проводил друга взглядом; в дверях тот повернулся и помахал рукой.
«Синхронность или что-то в этом роде, — думал он. — Черт, все-таки, как правильно назвать? — И ответил сам себе: — Совпадение. Вот подходящее слово. Просто совпадение, придурок!»
Не дожидаясь субботы, Слейтер выехал в Лондон тем же вечером. Регистрируясь в отеле, расположенном неподалеку от места очередной встречи, он проглядел книгу записей. Просто привычка, но она сработала. Там обнаружилась Синди Паттерсон, а также Хэнк Мерне и Даррелл ле Сант. Слейтер предположил, что это ее парни из «Агонии».
— Какая-то встреча? — с невинным видом спросил он служащую за стойкой.
— Ну, вроде того, — ответила она. — В зале садоводческого товарищества на Грейкоут-стрит. Человек шесть из них остановились у нас. Позже они, наверно, появятся в баре.
— Тихие ребята?
— Да, они уже бывали у нас. Никаких неприятностей.
Он отнес портфель в номер, оставил отель и, согнув голову под сильным дождем, направился на Грейкоут-стрит. В зале найти игроков не составило труда — все они занимались подготовкой, приводили в порядок свои столы и реквизит. Были здесь и продавцы — их товар в коробках пока грудами был свален под столами. Некоторые сновали в толпе, разыскивая друзей; очень немногие были старше двадцати двух или двадцати трех лет. В основном тут собрались мужчины, но присутствовали и несколько девушек, главным образом, явно чьих-то подружек, и лишь одна-две сами участвовали в игре, понял Слейтер.
Перекинув пальто через руку, он стоял в стороне и курил, понимая, что выделяется в толпе, словно больной палец. Невыгодное положение, но, даже не будь он «стариком», он по-прежнему не видел себя частью этой толпы. Стань он снова молодым, сюда бы ни за что не пришел.
Большая часть присутствующих здесь юнцов выглядели вполне заурядно: прыщавые, неловкие, неуклюжие, плохо скоординированные и, в основном, не работающие. Приличные с виду, решил Слейтер — никаких криминальных типов, на это он готов был поспорить. Хотя мало ли кто как выглядит? К примеру, вон тот молодой человек с темными, задумчивыми глазами и только начинавшей пробиваться темной остроконечной бородкой: он, наверно, и впрямь приличный. И вон те, два толстых парня, возможно, братья, похожие на ходячие стога сена, волосатые, нескладные, немытые, но, скорее всего, тоже приличные. По-своему. Были и богатые детки, хорошо, хотя и подчеркнуто небрежно, одетые, ухоженные, спокойные и вежливые, с карманами, набитыми деньгами — из тех, кому все преподносят на блюдечке. Можно сказать, эта толпа — поперечный разрез общества. И их игры выглядели достаточно невинно.
Однако… здесь, конечно, присутствовали и фанаты — в смысле этой их ролевой игры. Вроде вон той компании с выкрашенными зеленым лицами и ушами как у Спока: «трекки»
[27]
, очевидно. И маленький коренастый парнишка в резиновой маске с подрагивающими, извивающимися щупальцами вокруг рта — сам Старик Тутли-тутли. Встречая друзей, парень неизменно приветствовал их следующим образом: «Н’гах, Р’лайх, Ктулху фхтагн!» Жуть!
А что сказать вон о том парне с золотыми и серебряными воздушными шарами вокруг головы? На нем была тенниска с надписью «Йог любит Лавинию», а под шарами проглядывала резиновая маска, «украшенная» нарывами и набухшими гнойниками.
«И все же, спорю, мамочка любит тебя», — подумал Слейтер.
Кто-то коснулся его локтя.
— Мистер Слейтер? — Это было сказано тихо, почти робко, но и достаточно уверенно. Слейтер сразу узнал парня, глядя на него с высоты своих семидесяти четырех дюймов — худощавого, непритязательного, с горящими глазами, не старше двадцати одного года. Волосы средней длины, на лице вопросительная полуулыбка. — Я Карл Ферд. Помните?
Слейтер протянул ему руку.
— Я не спрашиваю, как ты нашел меня в такой толпе.
Ферд с улыбкой оглянулся.
— Приличная толпа, правда?
— Эта? Послушай… м-мм… Карл, будет лучше, если ты станешь вести себя со мной как с полным невеждой. Я здесь по заданию, помнишь? Собираю информацию и прощупываю атмосферу для своего заказчика. На мой взгляд, все это выглядит очень странно. Поэтому ты эксперт, а я новичок. Говори что хочешь, я весь внимание, а мое молчание будет означать одно — что я с трудом поспеваю за твоей мыслью. Договорились?
— Ага.
Парень продолжал скользить взглядом по толпе, с разочарованным видом.
— Что-то не так?
— Нет-нет. Я думал, тут будет больше иностранцев, только и всего. Надеялся, что на этот раз приедут многие из них… раскупят последний «Дюгонь», увезут домой, и расскажут другим. А пока вижу лишь двоих «любителей квашеной…» …в смысле, немцев и нескольких французов.
— «Лягушатников»?
Ферд снова улыбнулся.
— Нормальные ребята. Штука в том, что если бы Гутмейер победил в Милане, он наверняка объявился бы здесь. Это было бы интересно.
Слейтер изобразил тупицу.
— Гутмейер?
— Ганс Гутмейер, да. Похоже, он вышел из игры — в Милане, я имею в виду — и просто ушел. Говорят, он струсил, но этого я не понимаю. Он настоящий знаток.
