Люси направилась в сторону церкви и Пеппер-стрит. Она чувствовала себя птичкой, которая старается не привлекать внимание кошки. Пока они не проявляли к ней интереса. Мужчины были одеты в домотканую одежду, и все несли на плечах ношу — какой-то рабочий инструмент и материалы. Возможно, это были просто рабочие, довольные, что у них есть работа. Возможно, у них закончился трудовой день и они спешат домой к женам и детям погреться у очага. Возможно, ее страх напрасен. Люси обернулась, чтобы лучше рассмотреть их, и в тусклом свете фонарей увидела, что на плечах мужчины несут жерди, колы, молоты и колотушки, и поняла, что это луддиты.
Люси бросилась наутек, но вместо того, чтобы расстояние между ней и рабочими увеличилось, оно странным образом сократилось. Они были всего в квартале от нее, а потом они ее окружили, преградили путь — высокие и грозные, источающие запах земли и старого пота.
— Вот и она, — сказал один из них. — Мисс Люси Деррик.
— Что вам от меня надо? — спросила Люси звенящим голосом. Она чувствовала, как ее сердце бьется громко и учащенно, грозя выскочить наружу. Ей показалось, что мир изменился. Правила, которые она знала, утратили силу в один миг.
— Мы не хотим причинять вам вред, барышня, — сказал один. — Вы ведь не враг рабочего люда.
— С чего бы я должна? — запинаясь, сказала Люси. — У меня причин нет.
— Так на чьей вы стороне? — задал вопрос тот же мужчина. — На стороне человека, который хочет заработать на хлеб, или на стороне тех, кто строит станки, которые уничтожают таких, как мы? Вы ведь замуж собирались за такого.
— Она не собирается выходить за него, — сказал другой мужчина. — Она свой выбор сделала, так что не надо ее пугать.
— Я и не хотел ее пугать, — сказал первый, — но пусть она ответит. Барышня, вы правда порвали с этим Олсоном? Скажите нам.
— Это вы сломали его вязальные станки? — спросила она.
Тот засмеялся:
— Конечно мы. Кто же еще? У вас что, сердце защемило, видя, как он страдает?
— Довольно! — раздался голос из заднего ряда. Человек говорил негромко, но авторитетно, и все замерли.
Никто не обернулся, но все застыли и ждали. Люси тоже почувствовала себя скованной. Ее встревожил этот голос. Было в нем что-то неестественное, отчего у нее кровь застыла в жилах. В нем было что-то нечеловеческое, неправдоподобное.
Люси видела этого человека неподалеку от фабрики мистера Олсона. Сейчас он казался еще выше. Ее объял ужас, будто она увидела что-то, что не предназначалось для ее глаз. Таких высоких и широкоплечих людей она никогда не встречала, но он не был похож на гиганта из бродячего цирка. Он был сложен пропорционально. Его окутывала тьма, будто тень падала на лицо или была частью его лица. На мгновение стали видны глаза, рот, лоб. Потом он пошевелился, и тени вновь сгустились вокруг него, как металлические опилки вокруг магнита.
— Мы здесь не для того, чтобы пугать вас, — сказал он громким низким голосом. — Мы вас знаем, теперь вы знаете нас. Вы понимаете, за что мы боремся, так?
— С кем я разговариваю? — громко спросила Люси, надеясь, что выглядит бесстрашной.
— Вы говорите с нашим королем и генералом, — ответил первый разрушитель станков. — С тем, кто уничтожит прогнившие основы этой страны и выстроит ее заново. Вы говорите с Недом Луддом.
Люси поняла: кем бы ни было это существо, оно не человек. Это было что-то другое, что-то страшное.
— Сэр, я знаю о вашей борьбе и сочувствую вашим страданиям, но не могу присоединиться к революционерам, выступающим против моего короля.
Странный, скрытый тенью человек сделал шаг вперед, но потом остановился и замотал головой, как собака, получившая удар. Его глаза были широко раскрыты и блестели, почти горели. Внезапно он бросился к Люси и схватил ее за запястье. Другой рукой он разжал ее пальцы, и во второй раз цветок мистера Моррисона оказался у нее в ладони.
Люси успела забыть о нем, но, по-видимому, он был значимой вещью. Лудд взял цветок, поддел один лепесток большим и указательным пальцем, будто сжимать его в ладони, как это делала она, было слишком опасно. Он что-то прошептал над цветком и переложил в другую ладонь. Сжал руку в кулак и разжал через секунду. В ладони оказалась горстка пыли. Это напомнило Люси один из фокусов мистера Моррисона. Но то был не фокус. То была магия, древняя и непостижимая.
— Дело рук розенкрейцеров, — сказал Лудд.
— Тогда она из стана врагов, — выплюнул один из его сторонников.
— Она не может выбрать стан, — ответил Лудд, — она еще не знает. Мы не просим вас вступать в наши ряды, мисс Деррик. Мы бы только хотели, чтобы вы не выступали против нас и играли свою роль. Мы можем просить вас об этом?
— Я не знаю, — ответила она, — но я буду делать то, что считаю правильным.
— Смотрите не подведите, — сказал один из луддитов.
— Не забывайте об этом разговоре, когда будете собирать листы, — сказал другой.
Опять.
— Что это означает? — спросила Люси. — Почему вы говорите мне это и не объясняете, что имеете в виду?
— Узнаете, — ответил Лудд. — Когда будете готовы, вы отправитесь в Ньюстед. Но не приближайтесь к аббатству, пока не будете готовы сражаться за то, что вам дорого.
Лудд и его соратники ушли, растворились в темноте, не сказав больше ни слова, оставив ее, потрясенную, одну на улице, гадать, сомневаться и изумляться.
17
Слухи о происшествии в доме Гилли распространялись с чудовищной быстротой, но Люси занимали мысли о встрече с полумифическим «Генералом Луддом» и о том, что он испытывал особый интерес к ее жизни. Для нее это открытие имело гораздо большее значение, чем конфуз, пережитый из-за человека, за которого она не собиралась выходить замуж. Тем не менее вскоре ей пришлось иметь дело с вопросами, которые занимали всех. За завтраком дядя, прежде чем проглотить свой сушеный чернослив, спросил:
— Что за скандал произошел между вами, Олсоном и еще каким-то негодяем?
Похоже, миссис Квинс сообщила дяде то, что он бы и сам услышал, но не более того. Если бы она рассказала ему о Джонасе Моррисоне, он бы уже давно пришел в ярость. Люси не понимала, почему та решила не выдавать секрета.
Люси не успела ответить. В комнату вошла миссис Квинс и встала на пороге, скрестив руки на груди:
— Мисс Деррик вновь унизила мистера Олсона, согласившись танцевать с другим мужчиной. С тем же самым, что и на балу, если не ошибаюсь.
Она опять не назвала имя. Миссис Квинс теперь была полна ликования и торжества, которых не выразила прошлым вечером, будто Люси забыла, какова была ее реакция. Но Люси прекрасно помнила, как миссис Квинс попятилась, словно увидела перед собой призрак, не обращая внимания на то, что пунш стекал по ее платью.
