— Все они так говорят, — ответил дядя Лоуэлл. — Если в конце концов выставят счет, пусть пошлют его этому бродяге, которого рвет. Я ничего платить не собираюсь.
Люси взяла свечу, и все четверо поднялись в комнату для гостей. В комнате было холодно — камин не горел, — и она освещалась двумя небольшими масляными лампами. В полутьме они еле рассмотрели незнакомца, который лежал на постели, свернувшись клубком, как котенок. Он прерывисто дышал. Люси увидела непокрытую деформированную стопу, скрюченную и искривленную, как раненая лапа зверя. Ей стало неловко оттого, что она находится так близко от красивого полураздетого мужчины, и она отвернулась.
Мисс Крофорд взяла у Люси свечу и пошла вперед, чтобы осмотреть незнакомца. Она остановилась в нескольких шагах от него, подняла свечу и чуть не выронила ее из рук. Мисс Крофорд отшатнулась, ее лицо исказила гримаса изумления, а возможно, и страха.
Люси подбежала, чтобы поддержать ее за локоть:
— Вам плохо?
Выпрямившись и немного успокоившись, мисс Крофорд покачала головой:
— Со мной все в порядке, благодарю вас. В чем дело, не пойму. Могу лишь сказать, что здесь что-то не так.
— И теперь, полагаю, вы скажете, что все исправите за гинею! — закричал дядя Лоуэлл. — Принимаете меня за круглого дурака?!
— Я провожу ее к выходу, — предложила миссис Квинс.
Люси не стала извиняться за дядю. Вместо этого она прибегла к тактике, которую обычно использовала, чтобы выжить в обществе своего дядюшки и его экономки, а именно по возможности совершенно их игнорировать.
— Что нужно сделать, мисс Крофорд?
Даже в темноте Люси видела, что мисс Крофорд не на шутку встревожена.
— Не знаю, что тут можно сделать. Могу кое-что попробовать. Нужна тишина. Прошу всех выйти из комнаты. Всех, кроме мисс Деррик. Попрошу вас остаться. Вы не возражаете?
Разумеется, Люси хотелось остаться с мисс Крофорд, но она не знала, как относиться к тому, что придется остаться в одной комнате с полураздетым мужчиной.
— Я тоже останусь, — заявила миссис Квинс, — чтобы защитить интересы дома.
— Возражаю, — сказала мисс Крофорд, обращаясь к Люси и полностью игнорируя миссис Квинс. — Не думаю, что присутствие вашей служанки поможет мне сосредоточиться.
Миссис Квинс посмотрела в упор на мисс Крофорд, и глаза ее метнули молнии, но тем не менее она вышла из комнаты. Люси была в восторге. Пусть это ребячество, ей все равно. Теперь она в милости. Люси с наслаждением смотрела, как дядя Лоуэлл и миссис Квинс уходят, и вот они остались одни за закрытыми дверями в тускло освещенной комнате.
Мисс Крофорд вздохнула и поставила свечу на столик у камина:
— Теперь я должна заняться тем, что мне совсем не нравится. Я должна заняться практикой.
— Это больно? — спросила Люси.
Мисс Крофорд добродушно рассмеялась:
— Нет, просто у меня нет к этому таланта. Я также ненавижу играть на пианино, потому что у меня не получается, а когда пытаюсь это делать, кажусь себе жалкой. Я понимаю принципы магии так же, как понимаю принципы игры на музыкальном инструменте, но не создана ни для того, ни для другого. Тем не менее ради спасения вашего дома попробую.
Мисс Крофорд закрыла глаза и замедлила дыхание.
— Вы успокаиваете себя.
Люси вообще не собиралась ничего говорить и тотчас пожалела о сказанном. Она терпеть не могла, когда слова выскакивали помимо ее воли. С ней такое случалось часто. За что она часто и получала от миссис Квинс щипок, или шлепок, или публичный выговор. Люси по привычке вздрогнула.
Мисс Крофорд посмотрела на нее. Даже в полутьме на ее лице было заметно удивление, но ни злобы, ни гнева не было.
— Да вы разбираетесь в ремесле ворожеи больше, чем признаете.
— Совсем немного, — ответила Люси. — Пыталась как-то научиться гадать на картах, но не преуспела, и все закончилось ссорой.
— С кем? — спросила мисс Крофорд.
Люси сама удивилась, что сказала правду, хотя никогда никому раньше не признавалась, как миссис Квинс с ней обращается. Она не хотела, чтобы кто-то знал, насколько она беспомощна, но сейчас ей захотелось поделиться с мисс Крофорд.
— С миссис Квинс. Когда-то давно она была добра ко мне, но после ссоры мы перестали быть друзьями.
Мисс Крофорд зацокала языком:
— Я не испытываю особой симпатии к вашей миссис Квинс, так что давайте выбросим ее из головы. Нужно, чтобы вы отыскали источник проклятья этого человека.
Люси охватил леденящий ужас, близкий к парализующей панике. Страх перед миссис Квинс или кем-то или чем-то еще? Сама не зная почему, она не хотела принимать участие в оказании помощи этому человеку.
— Я не могу, — еле слышно произнесла она. — Я ничего об этом не знаю.
— Вы знаете, как себя успокоить, — сказала мисс Крофорд. — Я этого не умею. По крайней мере, у меня не очень хорошо получается, потому что я не могу сосредоточиться. Нужно просто достичь состояния покоя, а затем осмотреться, но не глазами, а мысленно.
Люси замотала головой, как ребенок. Она не пыталась достичь концентрации с того самого дня, когда в последний раз пробовала гадать на картах с миссис Квинс. Сейчас память вернула этот день как смешение разных образов: веснушчатое лицо миссис Квинс заливается краской, карты рассыпаются по столу, хрустальный кувшин разбивается вдребезги. Миссис Квинс обвиняет Люси в заговоре против нее. Пощечина, шокирующая ее своей силой и неожиданностью. Люси ничего не понимала. Она считала магию чем-то глупым и банальным, годящимся для бродячих артистов или фокусов, которые любят показывать в гостиных фигляры вроде Джонаса Моррисона. Она так и не поняла, почему миссис Квинс приняла все настолько близко к сердцу.
Одна только мысль о том, что надо войти в состояние покоя, наполнила ее сердце щемящей тревогой, но Люси знала, что это из-за миссис Квинс. Ни само действие, ни тем более мисс Крофорд были тут ни при чем. Больше всего Люси хотелось сейчас отступить, раствориться в оклеенной обоями стене, но она не хотела разочаровывать леди. Люси закусила губу и зажмурилась:
— Я попробую.
Она сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула. Повторила несколько раз, замедляя дыхание, стараясь унять сердцебиение, но сердце билось громко и часто. Люси пыталась унять суету у себя в мозгу. Она чувствовала свет от горящей свечи, близость мисс Крофорд и незнакомого мужчины на постели, от которого исходил опасный жар.
Потом появилось что-то еще. Что-то красное, черное, злое. Оно обжигало, хотя в ее воображении представлялось холодным и влажным. Где-то глубоко на уровне подсознания Люси понимала, что, если она остановится и станет думать о противоречиях, которые чувствует, ощущения пропадут, как исчезает яркий сон, превращаясь в непонятное нагромождение образов, когда только просыпаешься. С этими ощущениями ее связывала тончайшая, как паутина, нить, и она чуть не потеряла ее вовсе. Люси увидела что-то, что вспыхнуло как пламя свечи и что можно было понять, только составив вместе разрозненные фрагменты. Она не знала, что это было, но точно знала, где оно.
