…финское командование начало эвакуацию, в 10 километрах южнее уже находились наши части…
…вдоль шоссе Кивенаппа — Линтула финнами был подготовлен противотанковый заслон из 17 пушек ПАК-40. Противнику удалось подбить 17 наших легких и средних танков, но заслон был сбит. Финны отошли под прикрытие «Линии ВТ»…
Глава вторая
13 июня 1944 года
Утро
Активно работает наша авиация. В направлении на Сийранмяки атакуют 381-я и 281-я стрелковые дивизии. Начата переброска артиллерии в сектор Куутерселькя.
Несколько километров
от хутора Питка-Кюлля.
15.45
— Вот же, сопля китайская, мы так вообще не дотащимся, — бормотал капитан Голуб, привстав на сиденье «Виллиса» и озирая разодранную гусеницами грунтовку.
— Да тут рядком, доплюнуть можно, — заверил водитель, но уже без прежней уверенности.
Блуждали уже четвертый час. Сначала вывернули на «короткую» дорогу, по которой, как клялся водила, «еще вчера стрижом летал». Может, так оно и было, но сейчас у съезда на разбитую гусеницами просеку красовался кол с прибитой фанеркой, на коей было начертано строгое «Осторожно, мины!» за подписью некоего напрочь чуждого каллиграфии Митрофанова. Потом уперлись в ров, потом ждали, пока пройдет по большаку длиннющая колонна спешно перебирающейся на новое место гвадп
[21]
. В общем, заплутал «Виллис». Вроде в штаб дивизии ехали, а «по доплюнуть» как на соседний фронт.
— Здесь Питка-Кюлля, а это на Хереля, — бормотал капитан, водя ногтем по карте. — Ну и где этот Сийран… — пир… — т… — ти?
[22]
— Так мы поворот минут двадцать как проскочили. Тут рядком, — осторожно пояснил водитель.
— Опять рядком?! Ты, Хворостин, не водитель контрразведки, а диверсант инстинктивный. Раздолбай и брехун несознательный, — разъярился капитан. — Разворачивайся. Доберемся, я тебе, лахтарю
[23]
колесному…
Пассажиры не вмешивались. Алексей сидел, неудобно поджав ноги. От тряски кружилась голова и вновь стреляло в ухе. Попутчику-старшине тоже было несладко — его три дня назад зацепило осколком по спине. Из санбата сбежал, добирался к своим в разведбат, но кататься в тряском «Виллисе» ему было рановато. Ну, понятно, что в госпиталь ехать не хочет, чтобы от своей дивизии не отстать. Тут вроде как все свои, даже этот самонадеянный раздолбай Хворостин. Один Алексей приткнулся вроде довеска-балласта. Даже не поймешь: свидетель или подконвойный? Настучал злопамятный хирург в штаб дивизии, времени не пожалел, — вон и целая папка с докладными имеется. Легкораненого Трофимова уже и особист госпиталя допрашивал, в здоровое ухо дурацкие вопросы орал. Теперь в дивизионном отделе вообще доконают…
«Виллис» развернулся, проскочил мимо уже знакомых траншей — у бугорка виднелась малоразборчивая табличка с финской надписью. Небось тоже мины. Боев здесь не было — финны, обойденные с фланга, сами спешно драпанули.
Машина вернулась к большаку — снова шла длинная колонна. Похоже, боеприпасы. К новому удару наши готовятся, тут и к бабке не ходи. Ночи короткие, спешат. Да и какие тут ночи? Так, белоночье…
— Значит, направо. Понял, Хворостин?
— Так точно, — бодро кивнул водитель.
— Товарищ капитан, если направо, опять к тем сожженным машинам выедем, — сказал старшина.
— Действительно. — Капитан глянул на водителя. — Ну, что молчим, Хворостин? Ты же вчера меня вез. Ладно, я спал. Но ты-то на трезвом глазу ехал…
— Так точно. Так мы ж с другой стороны, сразу за хлебовозкой шли.
— Тьфу, сопля китайская, хлеборезкой за хлебовозкой, твою… Давай за колонной. До ближайшего поста…
Ехать за колонной было сложно — пыль душила. Подотстали, колонна умчалась куда-то вправо. Капитан уже и ругаться не стал, лишь холодно процедил:
— Хворостин, или ты нас к посту вывозишь, или я тебя…
— Так вот же, товарищ капитан, машина снабжения загорает. Сейчас проясним.
На обочине, у съезда на очередную просеку, стояла полуторка с бочками в кузове. Водитель возился у поднятого капота.
— Этот небось и сам заблудился, — пробурчал Голуб, разглядывая неказистого пожилого шофера в замызганной телогрейке.
— Да нет, гэсеэмщик, они ж все знают, — безосновательно бодро заверил Хворостин.
— Эй, боец! Пойди-ка на секунду. — Голуб встал в машине.
Шофер поправил пилотку, подтянул штаны и рысцой, вряд ли превосходящей в скорости обычный шаг, направился к «Виллису».
— Товарищ капитан, рядовой Хазвазметов…
— Чего делаем здесь, рядовой?
Шофер, действительно старик, уже явно под пятьдесят, поскреб щетинистую щеку, печально вздохнул:
— Так зажигание шалит. Просил же поменять. Так разве послухают?
— Технику надлежит поддерживать в боевой готовности. Ладно, где здесь населенный пункт Сийран-пир… — т… — ти знаешь?
— Так как же, — шофер принялся махать грязной рукой, объясняя…
Капитан посмотрел на своего водителя.
— Вернемся, налево, потом направо на проселок, — поспешно объяснил план действий Хворостин.
— Точно, там этот Сийранпиртти и будет, — закивал шофер. — Третьего дня я проезжал.
— Понятно. Ты тут не возись. Финны недобитые бродят. Не ровен час, горло-то резанут.
— Так сам опасаюсь, товарищ капитан…
— Куда направляешься? Путевой лист где? Где старший машины? — для порядка спросил Голуб.
— Так колонной шли. Он ж, зажигания, грю… А документ, оно ж… — дед с готовностью полез в карман гимнастерки.
Капитан бегло взглянул, вернул мятый лист путевки, справку о закреплении машины и красноармейскую книжку:
— Так, иди и воюй, Хазвазметов. Ишь, пристроился на пленэре…
— Да что вы матюгаетесь, товарищ капитан? — обиделся водитель. — Я ж не виноватый. Щас зоведуся. Тут еще беда, — дедок поморщился и схватился за живот. — Извиняйте, товарищ капитан. Брюхо подводит. Это все яйчный порошок, оно ж… — Шофер принялся спешно расстегиваться… — Ой, да что ж оно…
— Тьфу! Ты хоть с дороги уйди. Все ж освобожденная территория. Прорвемся, в тылу у финнов коммуникации минировать будешь. — Голуб плюхнулся на сиденье. — Давай-давай, Хворостин. Совсем уже…
