— И что, войска не пресекают таких зверств? — обеспокоенно спросил Киселев.
— А мы можем это пресечь? Вы ведь едете в форт А-28. Знаете, какой там гарнизон?
— Рота в сорок пять человек, сведенных в три взвода. Само собой, все неполного состава.
— Правильно. А туземцев в пределах всего трех дневных переходов от этого форта живет несколько десятков тысяч, — усмехнулся Петр Сергеевич. — В открытом поле они весь гарнизон смогут растерзать даже без оружия, если, конечно, вместе соберутся. Но к форту подходить боятся лишний раз. Особенно после нескольких удачных демонстраций… таких, что мы там едва не надорвались хоронить плоды своих же усилий. Пулемет — это, знаете ли, на редкость полезная вещь. Но, конечно, держимся не только за счет оружия.
— Поселения?
— Совершенно верно. При каждом форте разрешается селиться только тем, кто соблюдает законы Российской империи. Учитывая введенное указом Его Императорского Величества чрезвычайное положение на территории нашего генерал-губернаторства, они очень простые.
— И что, аборигены на это идут?
— Не все, но все нам и не нужны. У них ведь тут не сытно, а железная дорога, протянувшаяся от форта Солнечный
[27]
до форта Лесная река,
[28]
очень сильно нам помогает. Она в совокупности с караванами на базе паровых тракторов позволяет неплохо снабжать наши поселения продовольствием и прочим необходимым. Не Москва, конечно, но жить можно. А по сравнению с аборигенами так и вообще — у нас можно считать, что рай.
— А везут продовольствие откуда? Из Европы?
— Почему? Тут все выращивают, просто не везде, а в наиболее удобных районах. У нас ведь при каждом форте своя работа. В одном лес заготавливают и перерабатывают на строительные материалы, в другом руду копают и выплавляют металл, в третьем — еще чего-нибудь делают, например ту же рыбу ловят.
— И всем хватает? — удивился Киселев.
— Кому «всем»? Всему населению Африки, безусловно — нет. А войскам, персоналу и трудящимся неграм на наших производствах — вполне. Еще и на склады уходит. Особенно это касается консервов и зерна. Аборигены, конечно, рабочие не очень, но им ничего сложнее, чем «подай — поднеси — копай здесь», и не поручают. Впрочем, они довольны. Стабильный заработок позволяет им кормить свою семью много лучше, чем бегая по лесам, пустыням или саваннам.
— Неужели остальные аборигены, оставшиеся за пределом нашего интереса, им не завидуют и не пытаются пощипать?
— Пытаются. Но стоит какой банде лишь приблизиться, как к нам уже стучатся гонцы от пары окрестных деревенек. Для пришлых они первая и легкая добыча, вот и бегут за помощью к нам, а мы и помогаем — всё лучше, чем ждать, пока мародеры к самому форту пожалуют.
— Любопытно, — задумчиво произнес Киселев.
— Еще как! — ухмыльнулся попутчик. — А добавьте к этому наших переселенцев, которые едут из Центральной России и морока с ними, и вы поймете, какое счастье вас ожидает.
— А вы случаем не из форта А-28? — спросил Андрей Васильевич.
— Прошу любить и жаловать, — кивнул попутчик. — Петр Сергеевич Иванов, командир той самой роты неполного состава.
— Очень приятно, очень, — оживленно полез пожимать ему руку Киселев.
— А мне-то как приятно, — улыбнулся Иванов. — Я ведь специально ездил за вами. Неделю нервы трепал начальству, выбивая командира взвода. Ваш же предшественник погиб, а солдат без офицера оставлять нельзя. Тем более что скоро должно прийти небольшое пополнение да часть ротационных.
— Погиб… — резко погрустнел Киселев. — И как это произошло?
Но ответить Петру Сергеевичу не дали. Поезд резко стал тормозить, и под скрип колодок раздался громкий хлопок выстрела, после которого стекло в их секции вагона с дребезгом разлетелось, а в легкой двери, что отделяла купе от прохода, образовалась дыра впечатляющих размеров. А спустя пару секунд, слившихся в один сплошной грохот от целой серии выстрелов, раздался нечеловеческий рев, доносящийся из леса, который исторгнул из своих объятий целую толпу негров.
От вида большой массы практически голых негров, вооруженных в основном холодным оружием, Андрей Васильевич слегка растерялся. Петр Сергеевич же лихо выхватил из поясной кобуры свой револьвер и, держась в тени, начал аккуратно выпускать пулю за пулей в набегающую толпу. Благо, что дистанция была невелика — не больше пятидесяти метров.
Спустя еще несколько секунд, захлебываясь, заработали четыре пулемета, что стояли на головной и ретирадной платформах. А к ним присоединились выстрелы самого разномастного стрелкового оружия.
Киселев пришел в себя только на пятнадцатой секунде, когда где-то недалеко ухнула ручная граната, которая буквально встряхнула Андрея Васильевича и привела в чувство. Иванов к тому моменту уже извлек свой второй револьвер, держа его заряженным на столе, и перезаряжал первый.
В общем — боевое крещение получилось вполне удачным. Да и личный счет удалось открыть с весьма фееричного выстрела в упор в лицо туземца, который пытался влезть в разбитое окно поезда. Да и потом, пострелять пришлось вполне прилично, а в конце так и вообще — на саблю переходить, потому что кое-кто из нападающих прорвался прямо в вагоны или залез под них, уходя из сектора обстрела пулеметчиков и пассажиров. А потому кто-то должен был их оттуда выкуривать. И не важно, что у поручика Киселева кончились патроны. Требовались решительные действия, потому как в поезде ехали не только военные, способные за себя постоять, но и гражданские. Ну и запал юности, конечно, сказался, ведь людей с патронами было весьма прилично.
Именно тогда Андрей Васильевич обратил внимание на то, что Петр Сергеевич таскает с собой не штатный комплект из пятнадцати патронов и даже не усиленный двойной запас, а целую кучу боеприпасов. Один только его пояс чего стоил с аккуратным вертикальным частоколом патронташа! Да еще и подсумок из комплекта снаряжения рядового, набитый револьверными патронами.
— Ну как? Понравились подданные Его Императорского Величества, — спросил Иванов, когда, весь залитый чужой кровью и своим потом, Киселев вернулся в купе и устало обрушился на свое место.
