— Нутром чую.
— Нутром? Ах, нутром… а я-то думал… — заржал Бык.
— Единственный раз, когда я не послушал своего предчувствия, то… если бы не эти, уже давно в этой конторе загнулся. Нужно было бежать… чувствовал нутром. Но решил поиграть. Дескать, у них на меня ничего нет. Ха! Им было и не надо. Сам все отдал… Сам… — сказал Андрей и утих, уставившись стеклянным взглядом в пол фургона.
— Что думаете, братва? — спросил Бык, слегка встревоженный таким театром.
— НИИ медицины, — подал голос спокойный и собранный человек представительной внешности, непонятно каким образом угодивший в эту компанию, — это очень серьезный и хорошо охраняемый объект.
— А ты кто такой будешь?
— Игрок. Ташковский, — вежливо кивнул он головой. Улыбнулся и продолжил: — Там ведь много заключенных, которые ожидают своего часа умереть на столе под скальпелями любопытных коновалов. Единственный расчет в штурме такого заведения может быть на то, что вся его оборона построена из расчета недопущения побега преступников. Оттого и охрану срисовать толком не смогли. Она должна быть где-то в глубине.
— У нас есть шанс?
— У нас? — усмехнулся шулер. — У нас его никогда и не было. Им мы нужны как расходный материал. Мясо. Он, — Ташковский поднял палец вверх, — нас не примет и не простит. Мы уже трупы.
— Это мы еще посмотрим, — оскалился Бык.
— Мы все свидетели, которые смогут вывести на заказчика. Поэтому, даже если дело выгорит, нас будут убирать. Или сразу, или чуть погодя, по одному, на конспиративных квартирах.
— Ты знал? — внимательно смотря Ташковскому в глаза, спросил Андрей.
— Конечно, — улыбнулся он. — Это все очень простая комбинация.
— Но ты согласился… почему?
— Потому что те, кто отказался… — Ташковский криво ухмыльнулся. — Вы хоть одного из них видели?
— Убили?
— Безусловно. Лишние свидетели им ни к чему.
— Беспредел какой-то… — зло, но тихо произнес Бык.
— У этих игроков другие пределы.
— Так что делать будем, братва? — снова спросил Бык после небольшого задумчивого молчания.
— Я предлагаю попытаться взять этого, — он зло сплюнул, — и идти к нашим сдаваться. Если живым возьмем — нас должны помиловать.
— Тебя осень шестьдесят седьмого года ничему не научила? — удивленно поднял бровь шулер.
— Думаешь, нас завалят?
— Допросят… с пристрастием. Проверят сказанную нами информацию и тихо расстреляют в подвалах. Мы им ни к селу ни к городу.
— И что ты предлагаешь?
— Просто валить. Как начнется заварушка… а она начнется. Организованно отходить к поместью. Пострелять обслугу. Взять провианта, патронов, пару фургонов. И валить.
— Там ведь должна быть охрана.
— Почти все уйдут принимать врачей да нас встречать.
— И как же мы пройдем, если нас ждут? — со скепсисом спросил Андрей. — Наверняка засядут где-нибудь в кустах по дороге.
— Помнишь пойму, идущую вдоль той кривой речки, что у нас вечно все забывали отметить на карте?
— Думаешь, мы сможем дать такой крюк пехом? — задумчиво спросил Бык.
— А у нас будет выбор?
Утром кавалькада из двух десятков конных фургонов достигла опушки леса и стала шумно разгружаться. Не обошлось и без зуботычин раззявам. Кое-как построив своих бойцов, сэр Генри дал последнюю вводную перед боем:
— Мы на месте. Действуем по плану… С Богом. Пошли!
Отряд, разделенный на шесть отдельных взводов, двигался широким фронтом в сторону просеки периметра охраняемой зоны.
Пятьсот шагов аккуратно выкошенного луга смущали и пугали, особенно из-за угрожающе выглядящих вышек. Впрочем, никакого движения на стороне охраны не наблюдалось.
— Странно… очень странно… — произнес сэр Генри. И, как будто его услышав, на вышке обнаружил себя часовой, решивший, несильно смущаясь, помочиться, не спускаясь вниз. — Пошли! — скомандовал англичанин. Несколько секунд была некоторая тишина — бойцы пребывали в нерешительности. Все-таки пятьсот шагов — это приличное расстояние, с которого можно выпустить не одну пулю. Но в конечном итоге не выдержали, понимая, что промедление может обернуться расстрелом на месте.
Грозное воинство в числе сорока восьми разного телосложения мужчин выкатилось на выкошенный луг и бегом бросилось к вышке, таща в руках несколько бревен.
В то же время в штабе службы безопасности бывшего НИИ медицины раздался зуммер телефона.
— Что там у вас? — сняв трубку, совершенно спокойным голосом спросил мужчина в полевом мундире Красной Армии с малиновыми петлицами.
[35]
— Началось!
— Сколько?
— Наблюдаем сорок восемь.
— Те же?
— Визуально — да.
— Вооружение?
— Наши новые винтовки Генри, револьверы, какие-то тесаки.
— Хорошо. Продолжаем по плану.
— Есть по плану.
— Отбой.
Ожесточенный бой на подступах к периметру завязался уже через минуту, а спустя полчаса вылезший из пролома в стене Кочетков доложил англичанину:
— Сэр, мы смяли кордон и прорвались к постройкам.
— Вы взяли их?
— Только одно здание, — смущенно пожал плечами Кочетков.
— Почему? — презрительно скривив губы, спросил сэр Генри.
— Да отсюда же слышно. Как раздались первые выстрелы — кто-то включил сирены. В общем… в захваченном здании никого нет. Все успели уйти. Мы бы их догнали… если бы не охрана. Вы же слышите идет постоянная стрельба.
— Что, вы не можете смять горстку охранников? — с тем же самым нескрываемым презрением поинтересовался англичанин.
— Их там далеко не горстка, и они хорошо вооружены и подготовлены. У этой горстки «штыков» больше, чем у нас, кроме того, они сидят на хорошо и давно подготовленных позициях. И… вот! Слышите? — до стоящих на опушке донесся приглушенный рокот странно быстрой винтовочной стрельбы. — У них там пулеметы. У нас могут стрелять только половина, из них с десяток раненых. В общем — или вы забираете то, что можно там найти, и мы уходим, причем как можно быстрее, или нас там всех перебьют, и вы вообще ничего не получите. — Сэр Генри хотел было застрелить за такой наглый тон этого русского, но, выхватив револьвер, остановился как парализованный — уткнувшись животом в «игрушку» своего подчиненного.
— Что? — сквозь зубы процедил англичанин.
