Разогнавшись на дороге, я с легкостью снесла шлагбаум, возле
которого с разнесчастным видом метался охранник. Когда он наконец пришел в
себя, расстояние, нас разделявшее, увеличилось настолько, что его действия
опасений не вызвали. Говоря проще, он палил нам вслед без всякого результата.
Дом с его малоприятными обитателями остался далеко позади, однако все же не так
далеко, как хотелось бы. Только когда мы выехали на шоссе, я немного
успокоилась, повернулась к Павлу и задала вопрос:
– Что теперь?
– В городе нам появляться нельзя.
– Будем прятаться в лесу? – усмехнулась я.
– От надежного убежища я бы не отказался. – Он
помолчал, приглядываясь ко мне, и все-таки спросил: – Как тебе это удалось?
– Уложить четырех парней? – переспросила я. –
Понятия не имею. И меня это здорово беспокоит. А тебя?
– Еще как. Болтовня этого борова произвела впечатление.
– Но не удивила, – сказала я. – Ведь чего-то
подобного ты ожидал. Потому и не спешил в милицию. – Он не ответил, да мне
этого и не требовалось. – Жаль, что не удалось поговорить с твоим другом
по душам. Узнали бы много интересного.
– Такая возможность еще представится. Вряд ли нас
оставят в покое. Ты вся дрожишь. Испугалась?
Павел протянул руку и коснулся моей ладони, видимо желая
меня успокоить.
– Тебя это удивляет? – усмехнулась я. –
Ладно, – помолчав немного, произнесла я. – Ты мутный тип, за которым
охотятся менты и мафиози, а кто я? В какой момент наши пути пересеклись? И были
ли мы друзьями?
– Я действительно ожидал чего-то подобного, –
хмуро заметил Павел. – А что касается остального… мне неважно, как я
относился к тебе раньше. Важно то, что я чувствую сейчас. У тебя по-другому?
Я притормозила, повернулась к нему, и с минуту мы сидели
молча.
– Помнишь, ты сказал: «Лучше знать правду о себе, чем
не знать ничего»? Остается только гадать, что это за правда. И как я буду с ней
жить, когда узнаю.
Павел обнял меня, я закрыла глаза, прислушиваясь к его
дыханию и забыв о времени. Вряд ли это было разумно, учитывая обстоятельства.
Мы находились слишком близко от места своих недавних подвигов. Невольно
вздохнув, я отстранилась, завела мотор и сказала:
– В город все-таки придется вернуться, предупредить
Ирину. Если эти типы не успокоятся и продолжат нас искать, легко выйдут на нее.
Павел кивнул.
По дороге я несколько раз звонила Ирине, но на телефонные
звонки она по-прежнему не отвечала. Я пыталась придумать разнообразные причины
этому и вполне преуспела, хотя беспокойство все равно не отпускало. Впрочем,
для беспокойства было слишком много поводов. Раскатывать по городу на угнанной
машине не следовало, но я торопилась убедиться, что с Ириной ничего скверного
не произошло, и готова была рискнуть. Павла, погруженного в невеселые раздумья,
предполагаемый риск попросту не волновал.
Когда мы добрались до дома, где жила подруга, начало
темнеть. Свет в ее окнах не горел. Я набрала номер квартиры на домофоне, но
безрезультатно. Пока я решала, что делать дальше, Павел, ухватившись за ручку
двери подъезда, с силой дернул ее на себя. Дверь открылась. Я первой вошла в
подъезд и бегом поднялась на четвертый этаж. Павел не отставал, в нем
чувствовалось напряжение, словно он в любой момент готовился отразить удар.
Оказавшись рядом с девятой квартирой, я нажала кнопку звонка
и терпеливо прислушивалась к переливам соловьиной трели. Потом достала
мобильный и набрала номер Ирины. Из глубины квартиры отчетливо доносился лихой
мексиканский мотивчик.
– Она здесь, – мрачно сказала я, Павел пожал
плечами.
– Твоя подруга могла забыть мобильный дома.
– Не могла, – отрезала я. – Я вызову милицию.
– Спятила? Только ментов нам сейчас и не
хватало. – Он подергал ручку, но дверь была заперта, в этом я убедилась
еще минуту назад, когда пыталась дозвониться. – Дверь я открою, –
буркнул Павел.
Сомневаться в его способностях я себе отсоветовала. Пока он
разглядывал замок, я отошла в сторону, чтобы не мешать ему, и задела ногой
коврик, лежавший у порога. Коврик сдвинулся, что-то звякнуло, и на полу,
выложенном коричневой плиткой, я увидела ключ. Под хмурым взглядом Павла я его
подняла.
– Оставлять ключ под ковриком в привычках твоей
подруги? – спросил Павел.
– Не думаю.
В этот момент я уже знала, кто и зачем оставил ключ, но не
хотела в это верить. Пыталась убедить себя, что надежда еще есть. Павел взял
ключ из моих рук, открыл дверь и вошел в квартиру. Сумка Ирины лежала на
консоли в прихожей, рядом с сумкой кошелек.
– Ира, – позвала я, не рассчитывая на ответ.
Заглянула в кухню, мобильный лежал на столе, тут же стояла чашка с недопитым
кофе. Павел прошел в гостиную и сказал севшим голосом:
– Она здесь.
В первую минуту я решила, что Ирина спит, свернувшись
калачиком. И только потом поняла, что голова ее странно вывернута, а абсолютная
неподвижность может означать только одно: она мертва. Я подошла вплотную к
дивану и осторожно коснулась плеча подруги. Голова ее запрокинулась назад, и я
на мгновение зажмурилась. Павел оказался рядом.
– Ей сломали шею, – сказал он, я кивнула, хотя в
тот момент мне хотелось заорать: «Молчи», как будто от его слов хоть что-то
зависело. – Они просто психи, – процедил он сквозь зубы. – Какой
смысл был убивать девчонку?
– Думаешь, это кто-то из парней Петра
Николаевича? – подала я голос.
– А кто еще?
Я опять кивнула, хоть и сомневалась в его словах. Если
верить толстяку, они вели Павла от больницы, и повода навещать мою подругу у них
не было.
– Посмотри, – вдруг сказал Павел. Руки Ирины были
прижаты к животу, из-под ладони выглядывал клочок бумаги. С большой
осторожностью Павел раздвинул ее пальцы.
– Что там? – не выдержала я.
– Записка.
– Записка? – не поняла я. Выходит, Ира успела
что-то написать? Но это оказалось совсем не то, что я предполагала увидеть.
Листок бумаги, вырванный из блокнота, с одной фразой: «А как тебе это?» Буквы
запрыгали перед глазами, я стиснула зубы, чтобы не заорать в голос от тоски и
бессилия. Те же самые чувства я испытала возле трупа антиквара. Я не
сомневалась, записка адресована мне.
