С большой неохотой я открыла глаза.
Павел рядом шевельнулся, приподнялся на локте, разглядывая
мою физиономию.
– Что? – спросила я хмуро.
Он пожал плечами.
– Непохоже, что нас кто-то пасет.
– Тогда, может, не стоит тратить время понапрасну?
Он вновь пожал плечами. Достал пистолет и повертел его в
руках, как будто недоумевая, что с ним делать.
– Опасная игрушка, – заметила я.
– Привычная, – криво усмехнулся он.
Павел мог не продолжать, его мысли мне были понятны. Страх,
вот что терзало его. Страх узнать о себе нечто такое, с чем разум не желает
мириться. «Может, не стоит докапываться до истины?» – малодушно подумала я.
Сбежать, затаиться, не знать… и каждый миг ожидать появления людей из своего
прошлого? Чепуха. Да и само бегство было весьма проблематичным. Дома в шкатулке
у меня лежат деньги, отложенные на предстоящий отпуск. Надолго ли их хватит? А
бежать, судя по всему, придется очень далеко.
– Идем, – позвал Павел, сунул пистолет за ремень
джинсов и прикрыл его рубашкой.
Чердак мы покинули беспрепятственно, машину бросили в двух
кварталах от дома, из ближайшего телефона-автомата позвонили в милицию,
сообщили о трупе. Звонил Павел, он был предельно краток, голос его звучал
спокойно, однако оставалось только догадываться, чего ему стоило это
спокойствие. А меня так и подмывало вернуться в квартиру Ирины, дождаться
приезда милиции и выдать им собственную невероятную историю, благополучно
переложив заботы о своей судьбе на чужие плечи. Пусть разбираются. А я буду
терпеливо ждать. Вопрос: где? Скорее всего, в психушке. Хотя и это сомнительно.
Придется еще их убедить, что я действительно ничего о себе не знаю. Они могут
предположить, что я просто пудрю им мозги, пытаясь скрыть нечто такое, за что
пребывание в палате с решетками на окнах кажется не очень суровым наказанием. И
все-таки не будь рядом Павла, я бы отправилась в милицию. Однако он упрямо не
желал соглашаться с тем, что это единственный выход из ситуации. Убийство моей
подруги не столько напугало его, что было бы вполне естественно, сколько
вызвало замешательство абсолютной бессмысленностью. Он говорил решительно и
убежденно и все равно не мог скрыть растерянности. «Парень изо всех сил
старается держать себя в руках, – с тоской подумала я. – А сам
понятия не имеет, что нам делать дальше». У меня вовсе не было идей по этому
поводу. Оттого к своему дому я подходила без страха, готовая принять любое
развитие событий. Если через некоторое время у меня в квартире появится
милиция, так тому и быть. А если недруги… что ж, может, на этот раз нам повезет
больше и удастся узнать, чем мы им так насолили. О том, что последует за этим,
я предпочитала не думать.
– Где лежат документы? – спросил Павел. – Я
пойду один, а ты…
– Какой в этом смысл? – усмехнулась я. Он собрался
возразить, но вместо этого пожал плечами.
В общем, в мою квартиру мы вошли вместе. Пока я паслась в
прихожей, Павел быстро обошел мои шестьдесят квадратных метров и удовлетворенно
кивнул, не обнаружив ничего подозрительного.
– Возьми документы, деньги и кое-что из одежды. Самое
необходимое.
Может, он думал, что я прихвачу весь свой гардероб? Если
так, то я была далека от этого. Паспорт и деньги я сунула в карман джинсов,
предпочитая держать их при себе, достала спортивную сумку, с которой ходила в
бассейн, сунула в нее ноутбук и побросала кое-какие вещи, не особенно утруждая
себя размышлениями, что из них мне может понадобиться.
В разгар сборов я услышала, как Павел с кем-то
разговаривает. Должно быть, по телефону, вряд ли ему пришла охота беседовать с
самим собой. Слов я не расслышала, потому что говорил он тихо, но при этом
настойчиво и даже нервно, как будто пытался в чем-то убедить невидимого
собеседника, а тот ему возражал. Теряясь в догадках, я покинула спальню.
Павел стоял в кухне возле плиты, держа в руках трубку
домашнего телефона. Аппарат у меня стоит в прихожей, но Павел почему-то
предпочел для беседы кухню. Может, этому была причина, а может, я просто
свихнулась и готова вообразить бог знает что.
– Все будет хорошо, поверь мне, – услышала я, и в
этот момент Павел повернулся, буркнул «пока» и дал отбой. – Я звонил
Потапову, – не дожидаясь моего вопроса, пояснил он. – Не хочу, чтобы
он беспокоился, если нам придется исчезнуть на длительное время. Ничего
объяснять я не стал, просто сообщил, что мы на несколько дней уезжаем к твоим
друзьям.
– Он поверил?
– Почему бы и нет?
– Давно вы с ним перешли на «ты»?
– За четыре месяца мы успели подружиться. Хочешь
поговорить с ним?
– Не вижу смысла.
– Тебя как будто удивил мой звонок.
– Мне и без этого звонка есть чему удивляться.
Я вернулась в спальню и взяла сумку, за это время Павел из
кухни уже переместился в гостиную, сидел в кресле и сосредоточенно разглядывал
стену напротив. Я плюхнулась на диван, бросив сумку на пол.
– Срываемся в бега? – спросила я со
вздохом. – А направление?
Не стоило мне этого говорить, да еще с такой язвительностью.
Я покаянно вздохнула, но Павел вроде бы не обратил внимания ни на мои слова, ни
на покаянный вздох. Сидел себе истуканом, пялясь в стену, точно задремал с
открытыми глазами. Я проследила его взгляд, и мне стало ясно, что пялится он не
на стену, а на часы с кукушкой, что висели над диваном.
– Воспоминания? – спросила я.
– Смутные, – кивнул он, поднялся и шагнул к
дивану. Опершись на него коленом, снял со стены часы. Он разглядывал их, а я
его, пытаясь отгадать, что будет дальше. Дальше было вот что: часы, довольно
большие и, судя по виду, тяжелые, Павел положил на диван циферблатом вниз и
попробовал поддеть заднюю крышку. Это ему не удалось. – Принеси
нож, – попросил он.
Я бросилась на кухню, откуда очень быстро вернулась.
Протянула ему нож, он взял его и занялся крышкой.
