Ответить никто не пожелал. Вместо этого на нас надели
наручники, а на голову напялили мешки. В абсолютной темноте со скованными
руками я чувствовала себя неуютно, но страха по-прежнему не испытывала.
Микроавтобус некоторое время петлял по улицам, потом набрал скорость. Теперь мы
мчались по прямой, я предположила, что мы где-то за городом. Ехали долго. За
все это время никто из конвоиров не произнес ни слова, я бы даже усомнилась,
что они до сих пор рядом, если бы мне хватило фантазии предположить, куда они
вдруг подевались. Парни в камуфляже, с оружием, задержали нас практически в
центре полумиллионного города. Кто они? Ответ напрашивался сам собой. Ребятам,
которые не дружат с законом, такое вряд ли по зубам. Не скажу, что это меня
успокоило, но определенные надежды опять-таки вселило. Пользуясь тем, что
никому до нас дела нет, я мысленно готовила пространную речь, постаравшись
придать ей максимум убедительности. Поменьше эмоций, побольше фактов. С
последними была незадача. Но я запретила себе особо переживать по этому поводу.
Одно скверно, у Павла наши липовые паспорта, наличие которых я не смогу
объяснить. Со всем остальным пусть разбираются сами. Однако кое-что смущало.
Предъявить документы нам никто не потрудился. Наручники еще куда ни шло, но
мешок на голове, пожалуй, слишком. Представителям власти скрывать вроде бы
нечего, а тут наблюдается явная склонность к секретности. «А ну как нас сейчас
выволокут из машины в каком-нибудь лесочке и пристрелят без всяких объяснений?»
– некстати подумала я и невольно поежилась.
– Эй, – позвала я. – Куда вы нас
везете? – Тишина. – Вот сейчас заору с перепугу так, что у вас
барабанные перепонки лопнут.
– Лучше не надо, – лениво отозвался мужской
голос. – Тогда придется тебе рот заткнуть. К тому же мы почти приехали.
– Куда? – не отставала я.
– Потерпи – и увидишь.
Терпеть пришлось недолго. Микроавтобус притормозил, потом
проехал еще немного и остановился. Дверь с шумом открылась. Меня подхватили под
руки и помогли выйти. Неловко семеня, я прошла с десяток метров. Дверь,
ступеньки, должно быть коридор (я задела локтем о стену).
– Садись, – сказал мой конвоир и помог устроиться
на стуле, мешок с головы сняли, и я начала хмуро оглядываться.
Небольшая комната без окон, стол, пустующее кресло, два
стула, на одном я, на другом Павел, тоже оглядывается. Возле двери замерли
парни в камуфляже, судя по оружию в руках, настроены они решительно.
– Красиво стоите, – сказала я, хоть меня и не
спрашивали.
Дверь распахнулась, и в комнату торопливо вошел мужчина лет
сорока, в темном костюме, серой рубашке и галстуке в цвет костюма.
Чувствовалось, что такой вид одежды для него непривычен. Я представила его в
военной форме и осталась довольна. Лицо неприятное, может, потому, что
опущенные уголки губ придавали ему кислое выражение.
– Вы тут главный? – спросила я, он сел в кресло и
посмотрел на меня недовольно.
– Надеюсь, вы понимаете, что в создавшейся ситуации
церемониться с вами никто не будет. Так что перейдем сразу к делу. Итак, я
слушаю ваши объяснения.
Мы с Павлом переглянулись.
– Вы забыли представиться, – сказал он.
Мужчина зыркнул исподлобья.
– Не валяй дурака.
– Ему нельзя, а мне можно? – подала я
голос. – Я бы очень хотела знать, как к вам обращаться.
– Последние пять лет вы выполняли мои приказы, –
спокойно ответил мужчина, хотя чувствовалось, что он едва сдерживается. –
Предполагаю, что мое имя, а также звание вам хорошо известны.
Я моргнула и ненадолго затихла.
– Послушайте, – начал Павел, а мужчина ударил
ладонью по столу и рявкнул:
– Это ты меня послушай. Вы у меня под трибунал пойдете.
– Почему под трибунал? – пискнула я. Мужчина
поерзал и бросил одному из конвоиров:
– Снимите с них наручники.
– Геннадий Андреевич… – нерешительно начал тот, но
Геннадий Андреевич возвысил голос:
– Снимите.
Наручники с нас сняли, а потом удалились, после того как
человек, последние пять лет отдававший нам приказы, молча указал им на дверь.
Мы остались втроем.
– Перед тем как вы продолжите свои угрозы, –
заговорил Павел угрюмо, – я хочу предупредить. Единственное, в чем я
более-менее уверен, так это в своем имени. Четыре месяца я находился в
психиатрической больнице, чему есть свидетельства. Я…
– Павел, – Геннадий Андреевич вздохнул и помолчал
немного, сверля нас взглядом. – Неужели ты думаешь, что я поверю в эту
чушь с потерей памяти? То, что ты смог морочить голову горе-специалистам в
психушке, меня не удивляет. Для человека с твоей подготовкой это нетрудно.
Благодаря вам я оказался в очень скверной ситуации и для начала хотел бы
услышать объяснения. Мы здесь одни, и я надеюсь на правдивый ответ, тем более
что лгать бессмысленно. Это ты должен понимать.
– Вы требуете невозможного, – ответил
Павел. – Ничего из своей прошлой жизни я не помню. И лучшее тому
доказательство – отсутствие каких-либо объяснений. Если бы мы знали, о чем идет
речь, к встрече с вами подготовились бы заблаговременно.
– Значит, ты продолжаешь упорствовать? – сурово
спросило высокое начальство, обращаясь в основном к Павлу. Я могла бы и
помолчать, но решила вмешаться.
– У вас наверняка есть своя версия
происходящего, – заметила я. – Не могли бы вы ее изложить?
Геннадий Андреевич шумно вздохнул, глядя на меня без намека
на симпатию.
– Что ж. Пять месяцев назад вы отправились в
Санкт-Петербург для выполнения задания.
– А в чем оно состояло? – вновь вмешалась я и
удостоилась сурового взгляда. – Ясно, – кивнула я с усмешкой. –
Задание было секретным?
– Твой скверный характер давно стал притчей во
языцех, – отрезал он. – Будь моя воля… – он нахмурился и
отвернулся от меня, предпочитая Павла, тот слушал очень внимательно и с вопросами
лезть не спешил. – Я был против того, чтобы поручать вам это задание, к
сожалению, мои доводы не произвели впечатления на руководство.
– А почему против? – спросила я с интересом.
На этот раз Геннадий Андреевич обошелся без оценки моего
характера:
– Вы нарушили важнейшее правило: никаких личных
отношений между агентами.
Я не выдержала и прыснула в кулак:
– Опа, мы агенты, и у нас были отношения.
