Мы уже выехали из города, машина Глеба Григорьевича, красная
«Хонда», следовала за нами. Что ж делать-то, господи? Надеяться, что личность
Геннадия Андреевича заинтересует следствие и менты в конце концов выйдут на его
хозяев? Ничего другого не остается. А если его хозяева действительно так
могущественны, как он говорил, что тогда? Тогда у следствия будет девица с
фальшивой биографией и отсутствием памяти, которую они, не без оснований, подозревают
в многочисленных убийствах, похищении и попытке запутать следствие. Я
посмотрела на Алексея. Казалось, он всецело был поглощен дорогой.
– Не молчи, – сказала я.
– Тебе не о чем беспокоиться, – с ленцой ответил
он.
– Да неужели? В самом деле не о чем?
– Мы можем смыться прямо сейчас. Потом позвонишь
Савушкину и скажешь, где искать Ларису.
– Смыться, ни в чем не разобравшись? Кто этот тип с
татуировками? Савушкин прав, он как-то со мной связан.
– Пройдет время, и ты все вспомнишь. Наберись терпения.
– И что мы будем делать, пока я не вспомню?
– Жить. И получать от этого удовольствие.
– Как жить? Без документов, без работы…
– Пусть тебя это не беспокоит. И документы, и деньги не
проблема. А работа… отдохнешь немного. Будем жить у теплого моря, сидеть на
веранде и наблюдать, как солнце садится за горизонт.
– Да ты поэт, – проворчала я.
– Есть немного. На самом деле твое присутствие так на
меня действует. Ну что, сматываемся?
– Забудь об этом. Пока я… – тут я махнула рукой и
отвернулась к окну, но вскоре опять заговорила, поняв, что все это время не
давало мне покоя. – Меня смущают слова Савушкина. Допустим, Геннадий
Андреевич действительно спятил, оно и неудивительно, если за пару минут
лишаешься своей гвардии, и все-таки, чего он там болтал о каком-то монстре?
– Не обращай внимания, – отозвался Алексей. –
Они вечно что-нибудь выдумывают.
– Кто «они»?
– Люди, – пожал он плечами.
– Люди? – переспросила я с сомнением. – А мы
кто?
Алексей усмехнулся:
– Я неправильно выразился. Мне недостает образования,
чтобы беседовать с такой девушкой, как ты.
– Хорош прикидываться, образования ему недостает…
Тем временем мы свернули на проселочную дорогу. Лес
подступал с двух сторон, впереди, в просвете между деревьями, мелькнула река.
Мы еще раз свернули, и очень скоро я увидела дом. И тут же почувствовала
беспокойство. Алексей тоже, потому что вдруг нахмурился. А вскоре наша тревога
получила материальное подтверждение. В нескольких метрах от дома я увидела
джип, огромный, черный.
– Кажется, у нас гости, – бесстрастно заметил
Алексей. – Сиди в машине. – Он распахнул дверь со своей стороны, и в
этот момент я услышала крик. Отчаянный. И со всех ног кинулась к дому, опередив
Алексея, боковым зрением успев увидеть, как Савушкин, бросив свою «Хонду» рядом
с джипом, несется вслед за нами. Входная дверь была не заперта, я распахнула
ее, в тот же миг крик повторился. Я, пролетев узкий коридор, оказалась перед
распахнутой дверью в кухню и застыла с вытаращенными глазами. Было от чего.
Павлик лежал, привалившись к стене, сцепив на груди ладошки, и тоненько
поскуливал. В трех шагах от него здоровенный детина с бритой головой одной
рукой держал Ларису, ухватив ее за шею, в другой руке у него был нож с широким
лезвием. Сталь хищно сверкала в лучах солнца, заливавших комнату, оттого
картина представлялась совершенно нереальной, словно ночной кошмар, от которого
просыпаешься среди ночи и спешишь его забыть. Лицо Ларисы было землистого
цвета, глаза вылезли из орбит от ужаса и удушья, на щеке у нее был глубокий порез,
кровь заливала подбородок, она пыталась вырваться, впрочем, попытки мало что
дали: острие ножа упиралось женщине в горло. Бритый, услышав, как хлопнула
дверь, повернулся ко мне и сказал с усмешкой:
– Здравствуй, милая.
Может, я бы не узнала его, без бейсболки он выглядел иначе.
Вот только взгляд остался прежним. Жуткий взгляд.
– Отпусти женщину, – сказала я, удивляясь тому,
что голос звучит спокойно, хотя от страха внутренности свернулись клубком.
Алексей и Савушкин замерли в дверях.
– Я убью ее, – засмеялся бритый. Красивое лицо
насмешливо кривилось. – Одно движение, и она сдохнет. Я убью ее, слышишь?
Как убил твою подругу.
– Какой в этом смысл? – осторожно сделав шаг
вперед, спросила я, почти ласково спросила, уже поняв, что имею дело с
сумасшедшим.
– Смысл? Мне просто нравится убивать. Сейчас я слегка
надрежу ей горло, и она умрет не сразу. Зачем лишать себя удовольствия?
– Послушайте, – заговорил Савушкин. – Если вы
отпустите женщину, мы позволим вам уйти. Я обещаю.
Не знаю, собирался он сдержать свое слово или нет, но бритый
не впечатлился. Засмеялся презрительно, вдруг взгляд его переместился на
тумбочку в метре от меня, и я, повернув голову, увидела пистолет. Схватила его
и заорала:
– Отпусти ее, сволочь, иначе я тебя пристрелю!
– Давай, убей меня, – сказал он
издевательски. – Ну, что же ты? Боишься промахнуться? – Он оттолкнул
от себя женщину, продолжая держать ее за горло. – Так удобней? Убей меня,
не то я ей шею сверну. Считаю до трех: один…
– Отпусти женщину! – орал Савушкин.
– Отпусти! – орала я, только Алексей, не принимая
участия в общем гаме, медленно двигался вдоль стены, все ближе и ближе
подбираясь к бритому.
– Два… Ну, что же ты? Нажми на курок, и ты ее спасешь…
Ты ведь хочешь этого, хочешь? Убей меня…
– Перебьешься, – вдруг произнесла я и рванулась
вперед, отбросив пистолет в сторону, рука бритого, которой он держал Ларису,
взметнулась вверх, будто помимо его воли. Обессиленная женщина рухнула на пол,
а вслед за ней отправился бритый, которого я сбила с ног, с удивившей меня саму
силой пнув его ногой в живот. Алексей отобрал у него нож и впечатал его в пол
физиономией, а Савушкин подхватил пистолет и теперь держал его двумя руками,
целясь бритому в голову. Если и до той поры тот выглядел полным психом, то
теперь на него смотреть было просто невыносимо. Огромное тело сотрясалось в
конвульсиях, он хватал ртом воздух и орал:
– Убей меня, сука… Будь ты проклята…
