Проселочная дорога узкой лентой уходила в густой лес. Возле поворота стоял красноармеец Попова с трофейным автоматом и махал им рукой. На повороте застряла, загородив движение, полуторка ГАЗ-АА с доверху набитым кузовом, прикрытым брезентом. Вокруг нее бегал лысый пузатый дядька, одетый в полувоенный френч, и что-то кричал водителю, пареньку лет восемнадцати, который стоял у открытого капота и с непонимающим видом чесал затылок.
По шоссе с востока протарахтел мотоцикл. Выскочивший из коляски Попов, подбежав к остановившемуся «Ханомагу», крикнул:
– Тезка, я наших встретил. Сюда идут. Мало их осталось. Командир полка ранен. Комиссар убит. Начальник штаба всех сюда ведет. Минут через десять будут здесь. Давай очисть дорогу, и в лес. Выставь здесь пост, чтобы всех заворачивали в лес. Все. Я за своими.
Махнув рукой, Попов запрыгнул в коляску, и мотоцикл умчался к появившейся колонне его роты с первым орудием. Из бронетранспортера на дорогу стали выпрыгивать красноармейцы. Некоторые направились к колодцу за водой.
– Громыхало, бери пулемет с запасной лентой и занимай позицию возле въезда в лес. Вон у поваленного дерева. Григорий Васильевич, выставьте двух бойцов на повороте. Будут регулировщиками. Ганс, посмотри, что с той машиной, – раздал указания Григоров, затем, что-то вспомнив, добавил вслух: – Вот черт, не знаю, как по-немецки сказать-то, чтобы посмотрел он чужую машину.
– Я сейчас ему переведу, – произнесла спасенная девушка. – Я немецкий знаю. В школе хорошо училась. Да и соседи у нас немцы были. Из Германии, коммунисты. У них дочка была, Марта. Я с ней дружила, вот и выучила.
Девушка что-то быстро проговорила по-немецки и показала Гансу на застрявший автомобиль. Немец заулыбался, понятливо покачал головой и, взяв какой-то небольшой ящичек, вылез наружу. За ним сразу же последовал Тишко. Следом выскочил из бронетранспортера Григоров. Увидев приближающегося к нему командира, пузатый дядька, вытерев лысину большим белым платком, прижимая к животу такой же пухлый портфель, побежал навстречу:
– Здравствуйте, дорогие мои товарищи, – быстро заговорил он. – Извините нас, заминочка вышла. Водитель у меня молодой, неопытный, вот машину и поломал. Груз уж больно ценный, документы и имущество райкома партии. Я Дрынько Осип Давыдович, заведующий хозяйством райкома. Вот по распоряжению партии и эвакуирую все. Помогите, пожалуйста. Не бросайте нас.
Ганс заглянул под капот и осмотрел двигатель. Затем жестами приказал водителю завести автомобиль. Паренек, весь измазанный маслом, попытался это сделать, но ничего не получилось. Немец что-то грубо сказал по-своему, открыл ящичек и принялся колдовать над мотором.
– Это что, немец? – испуганно спросил Григорова Дрынько. – Пленный?
– Да, пленный немец. Но это наш немец. Тоже коммунист. Так что не бойтесь.
К ним уже приблизилась отставшая колонна. Пешие красноармейцы пошли к колодцу, а первое орудие вместе с лошадьми и свободным передком от второго, подводами с ранеными, минометами и пулеметами расположились сзади «Ханомага». Последним встал грузовик с оружием и боеприпасами. Бойцы приветствовали друг друга. Кто-то собирался перекусить, кто-то, подойдя к беженцам, пытался заговорить с ними.
Подъехал на мотоцикле Попов.
– Ну что там, долго еще? А то скидай эту колымагу в сторону и вперед. Полк уже на подходе, – сообщил он Андрею.
– Да вот, дядька говорит, что там ценный груз. Партийные документы и все такое. Сейчас у Ганса спрошу, – ответил ему Григоров и обратился к немцу: – Ганс, вас?
– Я, я, герр официр. Аллес. Зер гут, – встав по стойке «смирно», доложил немец и показал водителю, чтобы тот заводил машину.
Паренек с недоверием подошел к автомобилю и с первого раза завел его. Радостный Дрынько бросился трясти руку сначала Григорову, затем Попову и, наконец, немцу.
С востока на шоссе показалась небольшая колонна. Впереди ехал мотоцикл с коляской, далее два грузовика ЗИС-5, затем ряд подвод с идущими рядом красноармейцами. Среди них выделялись своими зелеными запыленными фуражками несколько пограничников, возле одного из них на поводке, с высунутым языком бежала большая овчарка. Замыкал колонну трехтонный ЗИС-5 с расположенной в кузове зенитной установкой из четверки спаренных пулеметов «максим».
В это время в небе с запада послышался самолетный гул. Раздалась команда: «Воздух! Всем в лес!»
– Ганс! Шнель! – крикнул Григоров немцу, показывая рукой на бронетранспортер. Сам, подбежав к полуторке, приказал испуганному водителю: – Быстро дуй в лес. Проедешь метров триста и встань под деревьями. Мы сейчас там будем.
Левченко с бойцами расчета, а также Ганс с Тишко запрыгнули в «Ханомаг».
Услышав команду, молодой водитель нажал на педаль, и полуторка рванула в лес, чуть не потеряв по дороге не успевшего закрыть дверь Дрынько. За грузовиком начал движение бронетранспортер, а следом за ним и все остальные. Когда показались самолеты, это была четверка «Юнкерсов-87», прикрываемая двумя «Мессершмиттами-109», большая часть колонны уже въехала в лес. Пешие красноармейцы также бежали под защиту чащи. За военными бросились беженцы, толпясь и мешая друг другу, подгоняя лошадей и другую свою животинку. Оставшиеся Попов с Григоровым попытались навести хоть какой-то порядок, но все было тщетно. Их самих чуть не задавили. Страх за жизнь делает из нормальных людей неуправляемую толпу, которая готова затоптать любого, лишь бы спастись.
В небе послышался душераздирающий вой пикирующих «юнкерсов». Основной их удар пришелся на приближающуюся колонну остатков полка. Перед следующим впереди мотоциклом разорвалась бомба, наповал убив водителя, и машину кинуло на обочину. Пассажир, сидящий сзади, успел соскочить и бросился в лес. Еще одна бомба упала возле подвод, взрывом перевернув одну из них. Осколками убило лошадей и находившихся в подводах раненых, а также идущих рядом красноармейцев. Несколько бомб упало в стороне, на обочине. Немцы устроили в воздухе настоящую карусель. Пока двое атаковали шоссе, другие делали новый разворот. С остановившегося последнего ЗИС-5 по немецким самолетам била четверка зенитных пулеметов.
– Андрюха! Давай к лесу! – крикнул Попов Григорову, одновременно подгоняя задержавшиеся подводы с беженцами и бегущих рядом людей.
Оглядевшись по сторонам, Григоров увидел, как красноармеец, Андрей узнал его – тот был возле первого орудия в бою, – большой парень в тельняшке, поставив свой пулемет Дегтярева на колодец, стрелял очередями по самолетам. То же самое делал из своего немецкого пулемета Громыхало, залегший возле леса. Кто из них попал, было непонятно, но один из «юнкерсов» вдруг загорелся, завалился вправо и упал в лес. Раздался взрыв. Находившиеся на шоссе не останавливались, они продолжали движение. За исключением ЗИС-5 с зенитной установкой, которая открыла огонь по пикирующим «юнкерсам». Вот взорвался второй «лаптежник». Испугавшись потерь, немцы прекратили атаку и повернули на запад. Истребители напоследок прошлись очередями по отстреливающимся красноармейцам. Выждав немного, бойцы погрузили убитых товарищей в оставшиеся подводы, чтобы затем похоронить лесу.
