Я обратила внимание, что он больше не говорит со мной с прежней раскованностью. Теперь в его тоне слышалась некоторая отстраненность, словно я была гостьей. Вероятно, утренний разговор с Карен возымел действие, решила я и почувствовала огромное облегчение. Если он не будет переступать черту, я, пожалуй, смогу найти в своем сердце каплю сострадания, ведь, в конце концов, Грант испытывал то же, что и я, когда не узнавал собственной жены. Разница лишь в том, что я не узнавала себя.
Он пошел за мной на кухню и уселся за барную стойку. Я поставила перед ним тарелку с пастой.
— Выглядит очень аппетитно, — сказал он и начал есть.
— Спасибо, детям тоже понравилось.
— Никак не могу привыкнуть к этим переменам, — заметил он, запивая пасту остатками виски. — Ты стала так внимательна к детям.
— Может, побывав на пороге смерти, я многое поняла и почувствовала, что должна успеть сделать для них как можно больше, — уклончиво ответила я. — Ведь никогда не знаешь, что будет завтра.
— Это верно, — кивнул он, внимательно глядя на меня. — Послушай, я хочу повторить свою просьбу. Да, я помню, ты хотела провести день с детьми, но, может быть, вечером мы с тобой сходим куда-нибудь? Только ты и я? А Карен побудет няней один вечер, она не откажется, вот увидишь.
Я решила не снижать планку своего великодушия и дать Гранту возможность загладить свою вину. Только о сегодняшнем вечере не могло быть и речи. Я взглянула на кухонные часы — стрелка приблизилась к восьми. Скоро надо будет выпустить Фрэнки.
— Сегодня я очень устала, Грант, — сказала я и увидела, как потускнело его лицо. — Но завтра суббота, и я смогу поспать подольше, а вечером мы с тобой обязательно куда-нибудь сходим.
Грант улыбнулся, и я почувствовала укол совести. Как легко было доставить ему радость! Вероятно, он просто нуждался в близком и надежном человеке, который сделал бы его жизнь счастливее.
— Куда бы ты хотела пойти?
— Не знаю. А что ты любишь делать?
Он протянул руку, и мне ничего не оставалось, как взять ее. Его рука была прохладной и твердой, но я не почувствовала ничего, когда касалась ее. Совсем другие ощущения я испытывала от прикосновений Дэна.
— Постоянно забываю, что ты ничего обо мне не знаешь. Так странно. Может, сходим в кино? Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?
— Да, пожалуй, почему бы и нет.
— А может, поужинаем? Давай сходим в тот новый итальянский ресторанчик в деревне?
— Да, — ответила я. — Обязательно сходим.
Вскоре я поднялась наверх и с удовольствием забралась в постель, благоухающую свежими простынями. Перед тем как лечь, я предусмотрительно заперла дверь спальни. Несмотря на ранний час, чувствовала я себя как выжатый лимон. Забота о четверых детях явно оказалась задачей не из легких.
Казалось, прошла секунда, когда я открыла глаза и села в кровати. Увидев, что я проснулась, Фрэнки залилась восторженным лаем и стала нарезать круги вокруг моих ног. Я открыла входную дверь, впустив в квартиру поток холодного воздуха, и она радостно устремилась в сад.
Я взяла с порога пинту обезжиренного молока и улыбнулась, вспомнив, что Ричардсоны ежедневно заказывают пять таких бутылок. Даже мой холодильник неожиданно показался мне крошечным по сравнению со своим американским собратом в доме Лорен, который одним нажатием кнопки производил кубики льда и охлажденную воду из фильтра.
Позвав Фрэнки домой, я включила чайник и стала просматривать тоненькую стопку почты. Реклама дешевой пиццы, два письма от благотворительных обществ, которых я уже осчастливила в этом месяце, и надписанный вручную конверт. Я тут же узнала мамин почерк.
В конверте оказалась открытка от мамы с пожеланиями выздоровления. Она надеялась, что я не голодаю и тепло одеваюсь. В нашей семье никто особо не проявлял своих чувств, и мне было приятно, что мама заботится обо мне, пусть и на таком большом расстоянии. Интересно, перестала бы она относиться ко мне как к ребенку, если бы узнала, что я сама стала матерью четырех детей, подумала я.
Оказалось, что в доме совсем не осталось еды, необходимо было пополнить запасы. То, что я была Джессикой только половину времени, не означало, что я должна уморить себя голодом. И одно и второе тело, в которое я попадала, в равной степени нуждалось в еде и заботе, ведь каждое из них одновременно должно было жить полной активной жизнью. Вот только мое сознание они делили одно на двоих, поэтому одно тело могло случайно остаться без внимания, если я только что искупала или накормила второе. Одна надежда — любое физическое побуждение вроде бурчания в животе или желания помыться либо почистить зубы заставит меня забыть о том, что я уже проделывала это совсем недавно и поэтому нет необходимости делать это еще раз.
Я позавтракала мюсли с молоком, накормила Фрэнки и полила цветы. Когда я натягивала удобные джинсы, мне пришла мысль о перемещении части своего гардероба в дом Лорен. Даже если я буду носить ее одежду, я никогда не стану такой, как она. Мне нужна была удобная повседневная одежда, хотя бы иногда. По моим прикидкам, мы с ней носили примерно один размер, хотя она была старше меня и родила четверых. Лорен очень заботилась о своей фигуре и предпринимала гораздо больше усилий, чтобы держать себя в форме, чем я. Правда, если уж быть полностью откровенной, то мне просто очень хотелось перенести в ту, чужую для меня жизнь хотя бы часть привычных вещей, к тому же это было замечательным поводом для проведения небольшого эксперимента.
Порывшись в кухонном ящичке, я нашла запасной ключ от квартиры. Потом прихватила скотч и вышла на улицу, чтобы прикрепить ключ к обратной стороне водосточного желоба, проложенного в мощеной дорожке внутреннего дворика. В надежде, что никто сюда не забредет и моя затея не провалится, я отправилась с Фрэнки на неспешную прогулку.
По пути домой я купила в соседнем магазинчике несколько багетов, ветчину и салат, потом уселась в свое любимое кресло и попыталась читать. Фрэнки дремала у моих ног, размеренный звук ее дыхания смешивался с тиканьем часов и громким эхом отражался в тишине комнате. Я наслаждалась бездельем, предавалась радостям одинокой жизни и думала о том, могла ли Лорен урвать хотя бы минутку для чтения.
Раздался звонок в дверь, от неожиданности я подскочила и уронила книгу на голову Фрэнки. Она испуганно дернулась и помчалась в коридор. Я медленно пошла за ней, слыша, как колотится сердце. У двери я бестолково поправляла джинсы, приглаживала волосы и только потом решилась открыть замок.
На пороге стоял Дэн, он нерешительно улыбался, словно не знал, рады ли его приходу. Я встретила его счастливой улыбкой, и не для того, чтобы подбодрить, просто не могла удержаться.
— Я прощена? — спросила я.
Он шагнул в прихожую и обнял меня, уткнувшись носом в мою шею. Я пинком закрыла дверь, и мы, не разнимая объятий, неуклюже двинулись в комнату. Фрэнки весело прыгала рядом. Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья, все в этом человеке нравилось мне. Нравилось, как он держит мою руку, когда мы занимаемся любовью, нравился запах его волос, нравилось, как меняется его взгляд, когда он произносит мое имя. Все мои мудрые рассуждения о том, что Джессике не стоит заводить отношений в такой странный момент ее жизни, улетучились. Я поняла, что по уши влюблена.
