— На машине самые противные пять первых и пять последних минут. Остальное время я стараюсь пропустить между ним и мной третью машину. Если у него нет паранойи, он не видит ничего, кроме светофоров.
Лемаррек выехал на широкую улицу и так ехал добрый километр. Родье дал красной «тойоте» вклиниться между ними и смотрел, как сквозь экран. Блен смотрел куда угодно, только не на «датсун», будто боялся встретиться глазами с преследуемым в зеркале заднего вида. У Родье это вызвало усмешку. «Тойота» свернула вправо, и машина Лемаррека снова оказалась в прицеле.
— Пока что он едет в сторону Рамбуйе.
— А если он вернется домой, что мы будем делать?
— Поедем за ним. Может, он завел зазнобу поближе к дому, такое часто случается. Знаете этот знаменитый случай — «измена мужа на общей стене»?
— ?..
— Еще не так давно измена жены признавалась за таковую в любом месте, а измена мужа — только если совершена в супружеском доме. Одно дело составило прецедент — мужик не нашел ничего лучше, как перепихнуться с соседкой прямо на стене, разделяющей их сады. Вопрос заключался в том, была ли совершена измена или нет.
Родье умолк, резко затормозил, увидев, что «датсун» останавливается на светофоре, и перестроился за грузовичком на второй полосе метрах в пятидесяти.
— Даже если он ничего не подозревает и что бы ни случилось, лучше, чтобы он поменьше нас видел. Пусть это войдет у вас в привычку. Если, как сегодня, машин мало, то незачем садиться ему на хвост, ищите лучше укромные уголки, чтобы его переждать.
Светофор переключился, Родье снова перестроился за «датсуном», сохраняя дистанцию метров в пятьдесят, и как ни в чем не бывало закончил свой рассказ:
— К счастью, мужа признали виновным.
— К счастью для равноправия полов?
— Нет, для таких, как я, к ним валом повалили клиенты.
Блен, все еще под гипнозом зеркала заднего вида «датсуна», улыбнулся, чтобы доставить удовольствие Родье.
— Когда преследуете машину, постарайтесь попасть в мертвую зону, где-то на три четверти, если возможно. Если вы знаете, куда он направляется, есть смысл его обогнать.
«Датсун» выехал на набережную Сены по направлению к восточным пригородам.
— Пока он все еще едет в сторону дома, — отметил Родье. — Если он свернет на улицу Мирабо, значит, он ищет выезд на окружную, и на некоторое время мы сможем расслабиться. Хотя он сказал жене, что вернется только поздно вечером…
Боясь отвлечь сосредоточенного Родье, Блен не раскрывал рта, даже для того чтобы произнести банальность. Его юркая, незаметная машина не привлекала внимания. Лемаррек включил поворотник и свернул на мост Гарильяно в противоположную сторону от окружной.
— Это становится интересным. — Родье оставался спокойным, но казался заинтригованным.
Блен представил себе, как Лемаррек колесит по дорогам Франции в машине, под завязку набитой каталогами баллонов с горячей водой. Комнаты в дешевых мотелях, еда в забегаловках на заправках, вечно спешащие клиенты, усталые коллеги и иногда женщины среднего возраста, скучающие в углу бара в двухзвездочном отеле. Естественно, на пенсии ему всего этого не хватает, а жена, которая всегда была домоседкой, не в состоянии понять. В конце концов, он не так стар, он еще может нравиться.
— А если он едет к друзьям просадить свою пенсию в покер? — спросил Тьери.
— Почему нет? Мне лично все равно. Меня наняли узнать, что он делает, и я представлю отчет о том, что он делает.
«Датсун» свернул в лабиринт узеньких улочек спального района пятнадцатого округа, о том, чтобы ехать за ним на три четверти, не было и речи. Родье отпустил его на сотню метров с риском потерять на повороте.
— Если он транжирит деньги из семейного бюджета или если у него есть любовница, его жена может ссылаться на вашу информацию в суде?
— Теоретически нет. Но представьте себе судью, у которого это двадцать восьмой развод за день: он хочет есть, он хочет спать, ему надо позвонить. И если адвокат истца подсунет ему фотку, где муж целует взасос какую-то женщину, это может стать решающим аргументом.
«Датсун» неожиданно остановился, Лемарреку повезло, он нашел отличное место для парковки.
— Черт, черт, черт, черт, черт! — выругался Родье.
Он забыл о присутствии Тьери и действовал, как будто был один. Выскочил из машины, которую оставил поперек выезда из гаража, не теряя Лемаррека из виду, метнулся к багажнику, достал оттуда фотоаппарат с уже привинченным телеобъективом, спрятался за джипом, чтобы щелкнуть человека, который, не подозревая ни о чем, шел своей дорогой.
— Зачем фотографировать его одного на улице?
— Доказательство того, что в 13.10 он был на улице Франсуа-Коппе, и я тоже по тому же случаю. Вы никогда не слышали об «обязательстве, объектом которого является деятельность»?
Лемаррек свернул за угол, и Родье бросился вдогонку, оставив своего стажера в одиночестве. Блен с бьющимся сердцем сунул фотоаппарат обратно в багажник и побежал за ними. Он увидел, как Лемаррек набрал код и скрылся за дверью, которую Родье в последнюю секунду успел ухватить, исчезнув в здании мгновением позже.
Тьери отер пот и отдышался. На секунду закрыл глаза и глубоко вздохнул, давая возможность рассеяться остаткам адреналина. Он на всю жизнь запомнит эту минуту, заряд, полученный на всю оставшуюся жизнь. Как долго после этого он сможет делать деревянные рамы, если одна минута была насыщенней, чем вся его жизнь за последние пять лет? У него было ощущение выполненного долга, чувство, что он превзошел сам себя, хотя он оставался всего лишь зрителем и испугался, как не привыкший хулиганить мальчишка. Его ли вина, что он испытал невиданную горячку, преследуя несчастного, который может делать со своей пенсией все, что ему заблагорассудится? Все это бессмысленно. И неожиданно.
Родье наконец вернулся с блокнотом в руке и направился к машине.
— Возвращаемся.
Не в силах скрыть нетерпение, Тьери умолял его рассказать, что произошло.
— Он поднялся на третий этаж, я шел за ним по лестнице и остановился чуть ниже. Он позвонил в правую дверь на площадке, ему открыли.
— Дальше!
— А дальше я только слышал. Молодой женский голос с восточным акцентом. Мадемуазель Май Тран, третий этаж направо.
— Вероятно, любовница.
— Никаких сомнений. Она встретила его словами: «Зайчик, я прождала тебя вчера весь день!» Только любовница может открыть дверь с таким энтузиазмом.
Родье сел в машину. Возбужденный Тьери хлопнул дверцей — новое занятие пришлось ему по душе. Он никогда еще настолько не был собой.
— Не думайте, что так часто случается. Обычно мне нужно два-три дня, чтобы добиться такого результата. И самое невероятное во всем этом, что мадам Лемаррек узнает все всего за шесть сотен!
