Пустой коридор тонул во тьме, но в доме было тепло, и Мэгги, потянув носом, почуяла запах недавней готовки.
— Эй? Тут кто-нибудь есть? Миссис Гутман?
Ответа не последовало. Возможно, выбившись из сил и устав бороться с отчаянием, Рахель просто прикорнула в своем кресле в книжном зале?.. Мэгги направилась прямиком туда, стараясь не особо красться, но в то же время и не поднимать лишнего шума. Через минуту она оказалась на пороге зала. Вчера здесь было не протолкнуться от людей, пришедших выразить семье Гутмана свои соболезнования, а сейчас помещение было абсолютно пустым и погруженным в полумрак. Взгляд Мэгги тут же устремился к интересовавшему ее книжному стеллажу. Керамическая тарелка по-прежнему занимала свое место между толстенными томами. Да, теперь Мэгги точно уверилась: тарелка на фотографии доктора Нури была с идентичным рисунком.
— Эй? Миссис Гутман?
Ответа не последовало. Мэгги впервые смутилась. Как же так… Все признаки того, что дом не пуст, налицо… однако на ее призывы никто не отзывался. Бросив последний внимательный взгляд на тарелку, Мэгги повернула обратно и пошла на тепло и аромат еды. Миновав длинный и узкий коридор, она оказалась на пороге комнаты, которая скорее всего служила хозяевам дома кухней.
Дверь была прикрыта. Мэгги постучалась и позвала:
— Миссис Гутман, вы там? Это Мэгги Костелло, из американской миссии. Мы вчера разговаривали с вами…
Рука сама легла на ручку двери, та легко опустилась, и Мэгги оказалась на кухне. Комната была погружена во мрак — свет не горел, окна занавешены. Через пару минут глаза Мэгги привыкли к темноте, она различила сначала кухонный стол и расставленные вокруг него стулья, затем кухонные шкафы и разделочный столик. И вдруг ее взгляд привлекла какая-то большая тень на полу. Мэгги сделала два шага вперед и наклонилась…
На полу лежала Рахель Гутман с большим флаконом из-под таблеток в руке…
ГЛАВА 15
Багдад, апрель 2003 года
Брат как-то говорил ему, что нет ничего легче, чем сбыть в Багдаде краденый товар. Достаточно лишь пустить правильный слух и в правильном направлении. Тогда, мол, купцы объявятся сами. Так, мол, было даже при Саддаме, а уж теперь-то и подавно. Но он не стал обращаться к брату. Рискованно. Тот начнет расспрашивать, а потом обязательно проболтается жене, а та — его жене. Ни к чему это.
Абдель-Азиз аль-Аскари решил все сделать сам. Главное ему было известно — адрес кафешки, что спряталась позади фруктового базара на улице Мутаннаби. Все обремененные ценностями люди шли туда, а он чем хуже?..
Абдель-Азиз занял один из пустовавших столиков в глубине заведения. Это был очень удобный наблюдательный пост, с которого открывался отличный обзор на входные двери. Он крикнул, чтобы ему принесли мятный чай, который подавался здесь обжигающе горячим и в узких высоких стаканчиках. Посетителей в кафе было не так уж много. Трое играли в чеш-беш, еще трое тянули кальян, а самая большая группа собралась перед телевизором, по которому в очередной раз прокручивали запись сноса памятника Саддаму. В эти дни это был самый популярный сюжет. Люди, собравшиеся в кафе, говорили на чуть повышенных тонах, но никто из них и не думал громко восторгаться тем, что он видел. Хотя уж казалось бы… свобода, долгожданная свобода, падение диктатора… Абдель-Азизу почему-то думалось, все должны петь и танцевать от зари до зари в эти дни, обниматься друге другом, носиться по улицам с восторженными воплями…
Так вот — ничем таким и не пахло. Люди осторожничали. На всякий пожарный. Каждый держал в голове предательскую, скользкую мысль: «А ну как вдруг…» А ну как вдруг сюда сейчас ворвется тайная полиция и ее агенты заорут, что американцев с помощью Аллаха выгнали из города и что тех, кто поддерживал их режим хотя бы даже улыбкой, повесят на главной площади без суда и следствия? Никто не верил, что Саддама вот так просто убили. Он где-то скрывается и что-то затевает. Телеканал «Аль-Арабия» вроде даже показывал кадры с его искромсанным телом, но это явно была фальшивка. А может, даже инсценировка агентов тайной полиции, которые специально хотели понаблюдать за реакцией простых людей. А ну как Саддам вдруг вернется?..
Посетители кафе, как и большинство багдадцев, держались настороже и языки не распускали. Даже сюжет о сносе памятника Саддаму вызвал у них лишь нейтральные реплики вроде: «Историческое событие, что и говорить…», «Наверно, это сейчас показывают во всех странах. Интересно, что там думают о наших делах?»
И каждый наверняка был готов добавить к сказанному, что снос памятника — показательная акция сионистов и контрреволюционеров, по которым давно плачет хорошо просмоленная веревка.
Абдель-Азиз прихлебывал чай, поминутно ощупывая школьный рюкзачок Саляма, в котором был упрятан заветный пенальчик. Он находился в кафе уже около получаса, когда в дверях показался молодой человек, веселый и уверенный в себе.
— Добрый вечер, уважаемые! — воскликнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Как ваши дела, как дома?
Молодого человека приветствовали почтительными кивками. Кто-то полез к нему с рукопожатием.
— Добро пожаловать, Махмуд!
Махмуд… Абдель-Азиз приготовился. Конечно, это был он. А кто же еще. Теперь главное — поймать момент, чтобы поболтать с ним наедине.
Но Абдель-Азиз слишком долго размышлял. Махмуд уже приметил в углу кафе новичка и решительно направился к нему сам. На нем была роскошная кожаная куртка и несколько серебряных браслетов на запястьях обеих рук.
— Добро пожаловать в наш скромный уголок, друг. Ты, похоже, кого-то ищешь?
— Я ищу Махмуда…
— Давай позовем его вместе, а? — Молодой человек стал театрально озираться по сторонам и громко закричал: — Махмуд! Эй, Махмуд, куда ты запропастился, сукин сын? Тебя давно ждут важные гости! Ой, а вот и он! Эй, друг, Махмуд стоит прямо перед тобой, так что выкладывай скорее свое дело, а то у Махмуда мало времени!
Молодой человек весело подмигнул Абдель-Азизу и красноречиво скосил глаза на школьный рюкзак.
— Я слышал, что ты…
— Про меня много разного болтают. Не верь всему, что ты слышишь, друг.
— Люди говорят, что…
— Назови мне имена этих людей, и я расправлюсь с клеветниками!
Абдель-Азиз окончательно смутился.
— Извини. Наверно, я обознался…
Он поднялся было со своего места, но Махмуд решительно усадил его обратно и сам сел рядом. Абдель-Азиз невольно отметил про себя, что его собеседник, несмотря на худобу, обладает недюжинной физической силой. Да, такого лучше не злить…
— Ладно, довольно приветствий. Я вижу, ты что-то принес мне показать. Не так ли? Уж не этот ли потертый рюкзачок ты вознамерился сбагрить Махмуду по тройной цене?
— Нет, там, в рюкзаке… Это нашел мой сынишка… Вчера…
— Можешь не продолжать! Я и сам тебе скажу, где твой сынишка нашел это вчера! Там же, где и все находили! Но не бойся, я никому не расскажу. Про такие вещи лучше помалкивать, а то они могут обернуться бедой для меня, для тебя… — Он усмехнулся, но улыбка тут же погасла на его лице. — И для сынишки…
