– Где он познакомился с ней? – спросил я. – Где
она слушала его излияния? Когда все это случилось?
– Уже при мне, хотя я лично не встречался с этим
вампиром, – объяснил он. – Пожалуйста, не пытайте меня, я и так
стараюсь рассказать все, что знаю. Молодой вампир сказал, что она постоянно
переезжала с места на место, колесила по северным странам в обличье богатой женщины.
С ней был еще один вампир – азиат, наделенный неимоверной красотой и величайшей
жестокостью. Он еженощно притеснял ее и заставлял выполнять то, что ей не
хотелось.
– Невыносимо! – воскликнул я. – Ну же, назовите
мне эти северные страны! Мне быстрее выслушать вас, чем прочесть мысли.
Расскажите все, что говорил молодой вампир.
– Я не знаю, по каким странам она путешествовала, –
ответил он.
Моя страстность его нервировала.
– Молодой вампир полюбил ее и надеялся, что она отвергнет
азиата. Но она отказалась. Это поражение свело его с ума. Охотясь в небольшом
немецком городке, он начал вести себя безрассудно и скоро попал к нам.
Он сделал паузу, чтобы набраться мужества, и продолжил:
– В Обители он непрестанно говорил о ней, но все сводилось к
одной теме: ее обаяние, ее доброта и жестокость азиата, не отпускавшего ее ни
на шаг.
– Назовите мне имена, под которыми они
путешествовали, – попросил я. – Должны же быть имена, смертные
имена, – иначе они не могли бы представляться богатыми людьми! Назовите
имена!
– Я их не знаю, – сказал он и призвал на помощь все
свое самообладание. – Дайте мне время – вероятно, я их раздобуду. Но, по
совести, я думаю, что орден не позволит мне сообщить вам такую информацию.
Я снова отвернулся. Поднял правую руку, чтобы прикрыть глаза.
Какими жестами в такой момент пользуется смертный? Я сжал правую руку в кулак,
а левой крепко стиснул ее локоть.
Она жива! Разве этого мало? Жива! Века ее не уничтожили.
Разве этого мало?
Я обернулся. Он, воплощение храбрости, стоял на месте, и
только руки слегка дрожали.
– Почему вы не боитесь меня, – прошептал я, – не
боитесь, что я явлюсь в Обитель и сам добуду нужную информацию?
– Возможно, такое действие излишне, – быстро ответил
он. – Вероятно, при необходимости я смогу раздобыть ее, ибо никаких клятв
не будет нарушено. Ведь не сама Пандора искала у нас убежища.
– Ах да, вы рассуждаете, как юрист, – сказал я. –
Что там еще осталось? Что еще Пандора рассказала молодому вампиру?
– Больше ничего, – ответил он.
– Значит, тот говорил о Мариусе, услышав это имя от
Пандоры, – повторил я.
– Да, а потом мы обнаружили вас в Венеции. Я все рассказал!
Я отошел в сторону. Я так запугал его и измучил, что он
вот-вот готов был лишиться рассудка.
– Я все рассказал! – торжественно повторил он.
– Я знаю, – сказал я. – Я вижу, что вы способны
сохранить тайну, но не способны солгать.
Он промолчал.
Я достал из кармана полученную от него золотую монету.
Прочел надпись: «Таламаска».
Перевернул.
На обратной стороне был изображен высокий, хорошо
укрепленный замок, а под ним – адрес: «Лорвич. Восточная Англия».
Я поднял глаза.
– Рэймонд Галлант, – сказал я, – благодарю вас.
Он кивнул.
– Мариус, – внезапно спросил он, приободрившись, –
разве вы не можете передать ей сообщение на большое расстояние?
Я покачал головой.
– Я передал ей Кровь, и ее мысли для меня закрыты. То же
самое произошло и с прекрасным юношей, которого вы видели на балу. Создатель и
его творение не могут читать мысли друг друга.
Он поразмыслил, спокойно, словно речь шла о смертных
понятиях, и добавил:
– Но вы вполне могли бы силой разума оповестить тех, кто
может ее увидеть, и передать, что вы ее ищете, и сообщить, где находитесь.
Воцарилась странная тишина.
Как признаться ему, что я не могу умолять ее вернуться? Как
признаться себе, что нас разделяет старая распря, что только случайная встреча
даст мне возможность заключить ее в объятия и заставить посмотреть мне в глаза?
Нет, я не мог открыть правду даже себе.
Я взглянул на него. Он наблюдал за мной, явно успокаиваясь.
– Пожалуйста, уезжайте из Венеции, как мы
договаривались. – Я развязал кошель и положил на стол целую кучу флоринов,
как во время обеих встреч с Боттичелли. – Это от меня, за ваши труды.
Уезжайте, а когда сможете, напишите мне.
Он снова кивнул, светлые ясные глаза выражали решимость, а
юное лицо – намеренное хладнокровие.
– Пришлите мне обыкновенное письмо самой обычной почтой. Но
содержащиеся в нем сведения чудесным образом помогут мне наконец-то обнять ту,
кого я не видел более тысячи лет.
Не понимаю, что его так потрясло. Несомненно, он знал
возраст камней из Антиохии. Но я увидел, как шок сковал все его члены.
– Что я наделал? – произнес я вслух, обращаясь не к
нему, а к себе. – Скоро я покину Венецию, из-за вас и по другим причинам.
Я не старею, а потому недолго могу играть роль смертного. Я уеду из-за молодой
женщины, которая танцевала сегодня с моим учеником, ибо я поклялся, что не
допущу ее трансформации. И все же я отлично справился со своей ролью. Так и
запишите в анналах. Опишите мой дом, картины и лампы, музыку и смех, веселье и теплоту.
Его лицо изменилось. Он опечалился и разволновался, хотя ни
один мускул не дрогнул, и на глаза навернулись слезы. Мудрое выражение лица – в
его-то годы! И необычайно сочувственное.
– В чем дело, Рэймонд Галлант? – спросил я. – Как
вы можете из-за меня расстраиваться? Объяснитесь.
– Мариус, – ответил он, – мои наставники в
Таламаске говорили, что вы покажетесь мне прекрасным и будете говорить со мной
на языке ангелов и демонов.
– Где же демоны, Рэймонд Галлант?
– В том-то и дело! Демонов я не услышал. Я изо всех сил
старался поверить, что они есть, но не услышал. Вы правы.
– Вы видели демонов на моих картинах, Рэймонд Галлант?
– Нет, не видел, Мариус.
– Расскажите, что вы видели.
– Робкое мастерство и чудесные краски, – не задумываясь
ответил он, словно давно уже знал ответ. – Дивные персонажи и большую
изобретательность. Все были в полном восторге.
