Он остановился, внезапно повернулся справа налево и склонил
голову набок. Казалось, он все тот же быстрый и гибкий смертный. Он
прислушивался.
– Все поняли, что вы здесь, – объяснил он, – но не
волнуйтесь, они не посмеют войти в эту комнату. Они подчиняются дисциплине. Они
знают, что я им не позволю.
Я тоже прислушался, и его слова подтвердились. По всему
огромному дому смертные ощущали мое присутствие. Среди жителей попадались
телепаты. А многие обладали необычайно острым слухом.
Но я не обнаружил присутствия сверхъестественных чудес. Ни
намека на «отступника», описанного в письме.
Но и ни следа враждебности. Тем не менее я отметил, что
поблизости находится окно, и, обнаружив, что оно зарешечено, но открыто и
впускает в зал ночной воздух, подумал, смогу ли я при необходимости быстро
сломать решетку. Наверное, смогу, решил я. На самом деле я не испытывал страха
перед Таламаской, потому что она, по-видимому, не испытывала страха передо мной
и беспечно открыла мне двери.
– Садитесь же, Мариус! – пригласил Рэймонд и потянул
меня к огромному камину. Я старался скрывать озабоченность при взгляде на его
исхудавшие беспомощные руки или худые плечи. Я вознес хвалу богам за то, что
пришел сегодня и застал его живым.
Он подозвал сонного мальчика, не отходившего от двери.
– Эдгар, будь добр, принеси огня, разожги камин. Мариус,
простите меня, – обратился он ко мне, – но я совсем замерз. Вы не
против? Я понимаю, что с вами произошло.
– Нет-нет, я вовсе не против, Рэймонд, – возразил
я. – Не могу же я из-за того несчастья вечно бояться огня. Я не только
исцелился, я стал сильнее прежнего. Такая вот загадка. А вы, сколько вам лет?
Скажите мне, Рэймонд, я не могу угадать.
– Восемьдесят, Мариус, – улыбнулся он. – Вы не
знаете, как я мечтал, что вы приедете ко мне. Мне столько нужно было вам
рассказать! Я не смел писать в письме.
– И правильно сделали, – ответил я, – ибо письмо
было прочитано посторонним, кто знает, что могло бы произойти? Но вышло так,
что получивший послание священник мало что смог разобрать. Однако я все
понимаю.
Он сделал движение по направлению к двери. В комнату
немедленно вошли двое молодых людей, и я определил, что они принадлежат к числу
простолюдинов, как и Эдгар, деловито занимающийся огнем. Над каминной доской
красовались вырезанные из камня горгульи. Мне они понравились.
– Два кресла, – сказал Рэймонд юношам. – Давайте
побеседуем. Присядем, и я все расскажу.
– Почему вы так щедры ко мне, Рэймонд? – спросил я. Мне
очень хотелось успокоить его, унять волнение. Но он ободряюще улыбнулся мне,
взял под локоть и направил к расставленным у очага деревянным креслам, и я
понял, что мое утешение здесь не требуется.
– Я просто очень разволновался, старый друг, – сказал
он. – Не стоит обо мне беспокоиться. Садитесь же. Вам достаточно удобно?
Кресла, как и прочие предметы обстановки, покрывала резьба,
а подлокотники были выполнены в форме львиных лап. Я нашел их не только
красивыми, но и удобными. Я поглядел на многочисленные полки с книгами и вновь
задумался, почему все библиотеки оказывают на меня одновременно успокоительное
и искусительное воздействие. Я подумал о книгах сожженных и книгах потерянных.
Да будет ваша Таламаска надежным хранилищем книг, пожелал я.
– Я несколько десятков лет провел в каменных стенах, –
приглушенно ответил я. – Мне вполне удобно. Вы не отошлете мальчиков?
– Да-да, конечно, позвольте им только принести мне теплого
вина, – сказал он. – Мне оно необходимо.
– Непременно, и корю себя за невнимательность, –
отвечал я.
Мы сидели лицом друг к другу, в камине разгорались,
потрескивая, дубовые дрова, источая дивный аромат и тепло, приятное, признаюсь,
даже для меня.
Один из мальчиков принес Рэймонду красный бархатный халат,
облачившись в который он уже не казался таким хрупким. Его лицо сияло, щеки
приобрели настоящий розовый оттенок, и я легко узнавал черты старого знакомого.
– Друг мог, на случай, если между нами что-нибудь
произойдет, – сказал он, – позвольте сообщить, что она не изменяет
старым привычкам и по-прежнему переезжает по Европе из города в город. Но
никогда не заглядывает в Англию; думаю, им не хочется пересекать море, хотя,
вопреки фольклору, не сомневаюсь, что они способны преодолевать водные
преграды.
Я рассмеялся.
– Так говорит фольклор? Что мы не можем преодолевать водные
преграды? Чепуха! – Мне хотелось рассказать больше, но засомневался, мудро
ли поступаю.
По-видимому, он не заметил моих колебаний и продолжал:
– В последние несколько десятилетий она путешествует под
именем маркизы де Мальврие, а ее спутник называет себя маркизом того же рода,
хотя при дворе чаще появляется она, чем он. Их видели в России, в Баварии, в
Саксонии – в странах, где в почете старинные церемонии. Похоже, им периодически
требуется посещать придворные балы и пышные католические обряды. Но не
забывайте, что все эти сведения я собрал из самых разных источников. Я ни в чем
до конца не уверен.
Рядом с ним на невысокий столик поставили теплое вино. Он
поднял чашу. Его руки дрожали. Он сделал глоток.
– Но как к вам поступают эти отчеты? – завороженно
спросил я. Вне всякого сомнения, он говорил правду. Но я не переставал слышать,
что многочисленные обитатели дома в тишине ожидают какого-то призыва.
– Не обращайте внимания, – сказал он. – Что они
могут вынести из этой аудиенции? Все они верные члены ордена. Возвращаясь к
вашим вопросам, мы иногда путешествуем под видом священников, чтобы собрать
информацию о тех, кого называем вампирами. Мы наводим справки о таинственных
смертях. И получаем данные, бессмысленные для остальных, но важные для нас.
– Понятно. И вы записываете имена, когда их называют в
России, Саксонии и Баварии.
– Именно так. Я же назвал фамилию – де Мальврие. Они питают
к ней особую слабость. Я должен еще кое-что добавить.
– Прошу вас.
– Несколько раз мы находили на стенах церквей надпись
«Пандора».
– Вот как! – сказал я, отчаянно пытаясь скрыть
нахлынувшие чувства. – Она хочет, чтобы я ее нашел. – Я сделал
паузу. – Мне тяжело говорить. Не уверен, что ее сопровождающему вообще
известно это имя. Как же тяжело! Но почему вы мне помогаете?
– Клянусь собственной жизнью, не знаю, – ответил
он. – Разве что я верю в вас.
