В то время я часто писал в Таламаску. Рэймонд умер в
возрасте восьмидесяти девяти лет, но я быстро наладил связь с молодой женщиной
по имени Элизабет Ноллис, которой передали для изучения мою переписку с
Рэймондом.
Она подтвердила, что Пандору до сих пор встречают в обществе
спутника-азиата. Она умоляла ответить ей по возможности, каковы мои особые
способности и привычки, но я не мог рисковать и быть слишком откровенным. Я
отвечал, что умею читать мысли и преодолевать силу притяжения. Но недостаток
конкретных описаний доводил ее до безумия.
Величайшим и самым загадочным достижением нашей переписки
стали для меня подробные описания Таламаски. Орден фантастически, несметно
богат, утверждала Элизабет, и в этом кроется секрет его невероятной свободы.
Они недавно открыли Обитель в Амстердаме, а также в Риме.
Удивленный оборотом событий, я предупредил ее о «собрании»
Сантино.
Она прислала совершенно неожиданный ответ.
«Создается впечатление, что странные господа, о которых
сообщалось в прошлом, покинули город, где ранее обитали с нескрываемым
удовольствием. В действительности нашей новой обители очень затруднительно
отыскивать упоминания о действиях, свойственных тем людям».
Что означали ее слова? Что Сантино оставил собрание? Что они
совершили массовый исход в Париж? Если так, то зачем?
Не вдаваясь в объяснения перед покорной Бьянкой, все чаще и
чаще совершавшей одиночные вылазки, я помчался в Вечный город, чтобы убедиться
своими глазами. Так я впервые за двести лет очутился в Риме.
Я был осторожен, осторожен до такой степени, что никому не
признался бы в своей панике. Страх перед огнем сковал мои члены, и поначалу я
только и мог цепляться за крышу базилики Святого Петра и осматривать Рим
холодными, полными стыда глазами. Как я ни старался взять себя в руки,
потребовалось немало времени, прежде чем я смог спокойно вслушаться в городской
шум.
Но посредством Мысленного дара я все же убедился, что в Риме
осталось лишь несколько из тех, кто пьет кровь, – охотники-одиночки, не
ведавшие дружеского участия. Они были слабы. Вторгаясь в их умы, я выяснил, что
они почти ничего не знают о Сантино!
Что же произошло? Как удалось тому, кто разрушил мою жизнь,
вырваться из оков жалкого существования?
Исполненный гнева, я приблизился к одному из одиночек и
вскоре заговорил с ним, перепугав донельзя.
– Что случилось с Сантино и с Римским собранием? –
спросил я.
– Ушли, все ушли, много лет назад, – ответил он. –
Кто вы такой, что задаете такие вопросы?
– Сантино! – воскликнул я. – Куда он ушел?
Отвечай.
– Ответа не знает никто, – сказал он. – Я никогда
его не видел.
– Но кто-то же тебя создал, – возразил я. – Кто?
– Мой создатель до сих пор живет в катакомбах, где
встречалось собрание. Он выжил из ума. Он вам не поможет.
– Готовься к встрече с Богом. Или с дьяволом! –
вскричал я и поскорее прикончил его, стараясь проявить милосердие. А когда от
него осталось лишь жирное грязное пятно, я растер его ногой и направился к
катакомбам. Мне сказали правду.
Там оставался всего один обитатель, но подземелье было полно
черепов, словно и не прошло тысячи лет.
Увидев мой дорогой наряд дворянина, невнятно лепечущий
безумец уставился на меня, выставив палец.
– А вот и дьявол во грехе, – провозгласил он.
– Нет, пришла твоя смерть, – сказал я. – Зачем ты
передал кровь тому, кого я сегодня уничтожил?
Мое признание не произвело на него впечатления.
– Я сею кровь, чтобы не сидеть одному. Что толку? Они меня
бросают.
– Где Сантино? – спросил я.
– Давно ушел, – ответил он. – Кто бы мог подумать?
Я попытался прочесть его мысли, но они путались и постоянно
сбивались. Все равно что преследовать разбегающихся мышей.
– Смотри мне в глаза! Когда ты последний раз его видел?
– Двадцать, тридцать лет назад? Не помню год. Какая разница?
Большего я добиться не смог. Я осмотрел жалкое помещение,
где воск с одиноких свечей капал на пожелтевшие черепа, и, обернувшись к
полоумному, уничтожил его Огненным даром так же милосердно, как его
предшественника. Я и по сей день считаю свои поступки милосердием.
Оставался только один. Он вел гораздо более интересное
существование, чем прочие. Я нашел его в красивом доме за час до рассвета. Без
особенных сложностей я выяснил, что он устроил себе укрытие в подвале, но
свободное время проводит за чтением в прилично обставленных комнатах. Он и
одевался довольно сносно.
Я также понял, что он не способен распознать мое
присутствие. При жизни ему было лет тридцать, во Крови – не более трехсот.
Я все же открыл дверь, взломав замок, и появился перед ним.
Он в ужасе поднялся из-за письменного стола.
– Сантино, – сказал я, – что с ним стало?
Хотя он пил кровь как последний обжора, длинные черные
волосы только подчеркивали худобу его лица и непропорционально крупные кости.
Дорогая одежда в стиле семнадцатого века и черная грязь на кружевах.
– Во имя дьявола, – прошептал он, – кто вы такой?
Откуда вы взялись?
Его мысли лихорадочно заметались, и я отказался от попытки
выудить из них необходимые сведения.
– Я дам вам удовлетворительные объяснения, – сказал
я, – но сперва ответьте мне. Сантино. Что с ним случилось?
Я намеренно сделал несколько шагов по направлению к нему, и
его перекосило в пароксизме ужаса.
– Помолчите немного, – сказал я и предпринял еще одну
безуспешную попытку прочесть его мысли. – Не пытайтесь бежать. Ничего не
выйдет. Отвечайте.
– Я расскажу все, что знаю, – опасливо пообещал он.
– Должно быть, вы знаете немало.
Он покачал головой.
– Я приехал из Парижа, – дрожа, сообщил он. – Меня
послал вампир по имени Арман – глава нашего собрания.
Я кивнул, словно его невразумительные речи не причиняли мне
невыносимой боли.
– Сто лет назад, возможно, больше. Арман давно не получал
вестей из Рима. Я приехал выяснить причину. И обнаружил, что Римское собрание
охвачено смятением.
Он перевел дух и попятился.
– Говори быстрее, рассказывай все, – велел я. – У
меня мало времени.
– Только если вы поклянетесь честью, что не причините мне
вреда. Ведь я ничего вам не сделал. Я не из племени Сантино.
