– Пандора, любимая, прекраснейшая, если бы ты знала, сколько
я ждал. Какой смысл объяснять, что я с самого начала тосковал по тебе, что
жизнь моя превратилась в агонию? Пандора, выслушай меня, не закрывай глаза, не
отводи взгляд! И года не прошло, как я понял, что совершил страшную ошибку!
Я осознал, что поворачиваю ее слишком агрессивно, слишком
крепко сжимаю руку. Я сбился с ритма танца. Музыка превратилась в
пронзительный, резкий шум. Я утратил самообладание.
Она отстранилась и посмотрела мне прямо в глаза.
– Отведи меня в беседку. Поговорим у реки, на ветру. От
музыки кружится голова.
Я тотчас вывел ее из зала через огромную двойную дверь, и мы
устроились на каменной скамье над рекой.
Никогда не забуду ту ясную ночь; луна ярким светом заливала
Эльбу, и казалось, звезды на моей стороне. Повсюду расставлены были вазы с
цветами, вокруг прогуливались смертные пары, вышедшие на минутку подышать
воздухом.
Но по большому счету нас скрывала тень, я перестал
сдерживаться и принялся ее целовать. Губами я ощущал гладкость ее прекрасных
щек. Я поцеловал ее в шею. Моего лица упругими волнами касались коричневые
волосы, которыми я так часто наделял безрассудных нимф, пробегавших по
нарисованным садам. Мне хотелось распустить ее волосы.
– Больше никогда не оставляй меня, – сказал я. –
Что бы мы ни наговорили друг другу этой ночью. Не бросай меня.
– Мариус, ты сам бросил меня, – сказала она, и я
испугался дрожи в ее голосе. – Мариус, это случилось очень давно, –
грустно отметила Пандора. – Мариус, я искала тебя по всему свету.
– Да, да, я был во всем не прав, – ответил я, – я
признаю все ошибки. Откуда мне было знать, что значит – разорвать наши узы?
Пандора, я же не знал! О боги, откуда мне было знать! Поверь мне, я просто не
знал. Скажи, что оставишь этого Аржуна и вернешься ко мне. Пандора, я на
меньшее не соглашусь. Я сейчас не способен на красивые речи. Не могу читать
древние стихи. Пандора, посмотри на меня!
– Я и смотрю! – заявила она. – Разве ты не понял,
что слепишь мне глаза? Мариус, не думай, что я не мечтала о нашей встрече. А
вышло так, что ты увидел меня в минуту слабости и позора.
– Что? Мне все равно. Какая слабость и позор?
– Я рабыня своего спутника, Аржуна. Я следую за ним по миру,
у меня кончилась воля, кончились силы. Мариус, я ничтожество.
– Во-первых, это неправда, во-вторых, это не имеет значения.
Я освобожу тебя от Аржуна. Я его совершенно не боюсь, а когда ты окажешься со
мной, к тебе вернется былая энергия.
– Мечты, мечты, – ответила она, и впервые в ее голосе
послышался холодок. Он отразился в ее карих глазах – холодок, порожденный
печалью.
– То есть ты хочешь сказать, – продолжил я, – что
ты выбираешь не меня, а его? Думаешь, я это допущу?
– А ты хочешь сказать, Мариус, что заставишь меня
силой? – тихо и отрешенно спросила она.
– Но ты говоришь, что слаба, говоришь, что ты рабыня. Разве
тем самым ты не просишь заставить тебя силой?
Она покачала головой. Она находилась на грани слез. Мне
снова захотелось распустить ее волосы, вынуть из них украшения. Захотелось
взять в руки ее лицо.
Так я и сделал. Но сжал ее чересчур грубо.
– Пандора, послушай меня, – сказал я. – Сто лет
назад я узнал от необычного смертного, что в своих странствиях вы с твоим
спутником совершаете круги вокруг города Дрездена. Выяснив это, я переехал
сюда, чтобы дождаться тебя. Каждую ночь, просыпаясь, я осматривал Дрезден,
чтобы узнать, не приехала ли ты. И теперь, когда я держу тебя в объятиях, я не
собираюсь от тебя отказываться.
Она покачала головой. Она словно утратила дар речи. Я
чувствовал, что странные современные одежды стесняют ее, что она предается
неясным болезненным мечтаниям.
– Но что я могу дать тебе, Мариус, кроме того, что ты и сам
знаешь? Сознание того, что я жива, что я не пропала, что у меня не кончились
силы? С Аржуном, без Аржуна, какая разница?
Она взглянула на меня в непонимании.
– И что мне узнать от тебя – что ты полон сил, что ты не
погиб, что римские демоны, вопреки их заявлениям, не уничтожили тебя, что ты –
вижу по цвету твоей кожи – побывал в огне, но выжил? Мариус, что еще мы можем
дать друг другу?
– Что ты такое говоришь? – Меня внезапно охватила
ярость. – Пандора, мы будем вместе. Господи. У нас есть время. Когда мы
будем вместе, время повернется вспять!
– Правда, Мариус? Не уверена. Мариус, у меня нет сил.
– Пандора, ты сошла с ума!
– Разозлился? Опять мы ссоримся, как раньше.
– Нет, не как раньше! – заявил я. – Совсем не как
раньше, потому что для ссоры нет никакого повода. Я тебя забираю. Я отведу тебя
в мой дворец, а потом разберусь с Аржуном. Постараюсь быть справедливым.
– Ни в коем случае! – резко возразила она. –
Мариус, мы прожили вместе не одну сотню лет. Думаешь, тебе так просто разлучить
нас?
– Ты нужна мне, Пандора. Отказ меня не устроит. А если
настанет время, когда ты захочешь меня покинуть...
– Да, если я захочу тебя покинуть, – сердито ответила
она, – что я буду делать, когда из-за тебя у меня не будет Аржуна!
Я замолчал. Меня переполняла ярость. Она внимательно
смотрела на меня. На ее лице читалась буря чувств. Под атласом вздымалась
грудь.
– Ты меня любишь? – спросил я.
– Всем сердцем, – сердито отвечала она.
– Тогда идем со мной!
Я взял ее за руку.
Никто не попытался остановить нас, когда мы выходили из
дворца.
Оставшись в карете наедине с ней, я жадно поцеловал ее
поцелуем смертных и захотел пронзить зубами ее шею, но она запретила.
– Не отказывай мне в близости! – взмолился я. –
Ради всего святого, Пандора, это я, Мариус! Послушай меня. Давай сольемся во
крови в единое целое.
– Думаешь, мне не хочется? – спросила она. – Я
боюсь.
– Чего боишься? – спросил я. – Скажи, чего ты
боишься. Я сотру любое препятствие.
Карета выехала из Дрездена и покатила через лес к моему
дворцу.
– Нет, не сотрешь, – ответила она. – Не получится.
Пойми же, Мариус, ты ничуть не изменился с тех пор, как мы с тобою встретились.
Ты полон сил и воодушевления, а я нет. Мариус, он обо мне заботится.
