Наконец сестра его создательницы добралась до цели и напала
на царицу. Остальные в ужасе наблюдали, как две женщины, сойдясь в жестокой
схватке, сражались, словно два воина на поле битвы.
И вдруг перед мысленным взором Торна поплыло странное
видение – будто он лежал на снегу и смотрел в небо.
Он увидел огромную, замысловато сплетенную сеть,
растянувшуюся во всех направлениях, и внутри ее множество пульсирующих
огоньков. В самом центре этой сети трепетал один-единственный язык пламени.
Торн знал, что это пламя и есть царица, а остальные огоньки – все прочие
кровопийцы, в числе которых и он сам. Легенда о Священной Сущности оказалась
правдой – теперь он убедился в этом собственными глазами. И понял, что
наступает момент, когда ему вместе с соплеменниками предстоит погрузиться во
тьму и покой. Еще немного – и все будет кончено.
Раскинувшаяся вдалеке запутанная сеть ярко засверкала,
центральное пламя вспыхнуло и будто взорвалось... В следующее мгновение все
потускнело...
Торн почувствовал приятную вибрацию в конечностях – такое же
ощущение он нередко испытывал во сне.
«Что ж, значит, мы умираем, – подумал он. –
Оказывается, это совсем не больно».
На память пришла ассоциация с днем Рагнарок – днем, когда
великий бог Геймдал, Освещающий Мир, подует в свой рог, созывая асов
[1]
на последнюю битву между богами и чудовищами, во время которой погибнет
существующий мир.
– И наша война подходит к концу, – прошептал в своей
пещере Торн.
Но сознание его не покидало – напротив, в голове множились и
роились мысли.
До недавнего времени истинная смерть представлялась Торну
наилучшим выходом. Но теперь, когда он вспомнил о своей рыжеволосой
создательнице, ему страстно захотелось встретиться с ней вновь.
Почему она никогда не рассказывала ему, что потеряла сестру?
Почему не поверяла ему предания, о которых в своих песнях поведал миру Лестат?
А ведь она, несомненно, знала тайну царицы и Священной Сущности.
Торн вздрогнул и пошевелился во сне. Огромная, раскинувшаяся
над всей землей сеть потускнела, и он с поразительной ясностью увидел двух
изумительных женщин – рыжеволосых сестер-близнецов.
Они стояли рука об руку, одна – в лохмотьях, другая – в
блистательном наряде, но обе великолепные и величественные в своей красоте.
Чужие разумы сообщили Торну, что сестра его возлюбленной убила царицу и вобрала
в себя Священную Сущность.
– Перед вами Царица Проклятых, – сказала создательница,
представляя остальным вторую рыжеволосую.
Торн увидел, как исказилось лицо возлюбленной, и понял, что
она страдает.
А лицо Царицы Проклятых оставалось совершенно бесстрастным.
Те, кому посчастливилось пережить катастрофу, провели вместе
еще несколько ночей. Они рассказывали друг другу о себе, и их голоса звенели в
воздухе, как голоса древних бардов, звучавшие в пиршественном зале. А Лестат,
забыв на время об электроинструментах и музыке, снова превратился в летописца и
сочинил повествование, дабы беспрепятственно поведать о состоявшейся битве миру
смертных.
Вскоре рыжеволосые сестры скрылись в поисках убежища, и Торн
потерял их из виду: слишком велико было расстояние.
«Не двигайся, – приказал он себе. – Забудь все,
что видел. Ничего не изменилось, и нет причин подниматься изо льда. Сон – твой
друг. Видения – незваные гости.
Лежи смирно – и покой возвратится к тебе. Уподобься богу
Геймдалу перед призывом к битве: веди себя так тихо, чтобы слышать, как шерсть
растет на спинах овец и как вдалеке, там, где растаял снег, пробивается из
земли трава».
Но видения продолжались.
Лестат опять нарушил покой смертного мира. Он принес с собой
из христианского прошлого удивительную тайну и доверил ее смертной девушке.
Да, этот Лестат, похоже, никогда не успокоится. Такое
впечатление, что он родом из страны Торна, что он один из воинов той древней
эпохи, которую так хорошо помнит сам Торн.
Его рыжеволосая создательница вернулась – обворожительно
оживленная, властная и могущественная, с покрасневшими от смертной крови
глазами. На сей раз она заковала в цепи несчастного Лестата.
Какие цепи способны удержать существо, обладающее подобной
мощью?
Торн задумался. Действительно – какие? Казалось, еще немного
– и он найдет ответ на этот вопрос.
А пока он смотрел на рыжеволосую красавицу, терпеливо
сидевшую рядом со скованным Лестатом, и видел, как тот беснуется, отчаянно
пытаясь вырваться из плена, и как все усилия молодого кровопийцы пропадают
даром.
Из чего же они все-таки сделаны, эти мягкие на вид звенья,
если до сих пор удерживают столь сильное существо? Этот вопрос не давал Торну
покоя. А почему его рыжеволосая создательница любит Лестата, почему оставляет
ему жизнь? Почему она так спокойна, когда он рвет и мечет от бешенства? Каково
это – быть закованным ею в цепи и находиться рядом с ней?
К Торну вернулись воспоминания – беспокойные грезы о
создательнице, о том, как он, смертный воин, впервые обнаружил ее в пещере
северной страны – своей родины.
Это случилось ночью. Сидя за прялкой, она вырывала один
волосок за другим из своих длинных рыжих локонов и наматывала их на веретено,
сплетая в нить. Она работала молча и быстро, словно не замечая его приближения.
Торна поразили ее кровоточащие глаза.
Стояла суровая зима, огонь за ее спиной казался необыкновенно
ярким, а он, стоя в снегу, наблюдал, как она вьет тонкую нить – точь-в-точь как
любая из знакомых ему смертных женщин.
«Ведьма», – громко сказал он в тот момент.
Торн стер эту сцену из памяти.
И увидел создательницу такой, какой она стала сейчас,
по-прежнему сидящей возле Лестата, который, несмотря на то что почти сравнялся
с ней по силе и могуществу, смирился и уже не пытался сбросить с себя странные
цепи.
Наконец Лестат вновь обрел свободу. Собрав волшебные цепи,
рыжеволосая создательница удалилась.
Торн все еще видел остальных, но она исчезла из поля их
зрения и тем самым исчезла из поля зрения Торна.
Он еще раз клятвенно пообещал себе не выходить из дремотного
состояния и постарался заснуть покрепче. Но, по мере того как сменялись ночи в
ледяной пещере, беспорядочный шум окружающего мира становился все более
оглушительным.
