Оказавшись в моем доме, они огляделись, словно попали в
Страну чудес, хотя такую обстановку можно было увидеть в жилище любого богатого
смертного. Гости с величайшим интересом рассматривали бронзовые масляные лампы,
заливавшие ярким светом комнаты с мраморными полами, кушетки и кресла.
Чувствовалось, что обоим хотелось потрогать все своими руками, но они не смели.
Не могу сосчитать, сколько раз за долгие века попадали в мой
дом бродячие вампиры, лишенные какой бы то ни было связи с человеческим миром,
и дивились самым простым вещам.
Так что нет ничего удивительного в том, что к твоему приходу
у меня уже были наготове и постель, и одежда.
– Садитесь, – пригласил я. – Если вам что-то не
нравится, все немедленно будет убрано. Я хочу устроить вас со всеми удобствами.
К сожалению, у нас нет ритуала приветствия – смертные в таких случаях подносят
гостям чашу вина.
Высокий спутник Маэла сел первым, выбрав для себя не
кушетку, а кресло. Я последовал его примеру и жестом предложил Маэлу устроиться
справа от меня.
Теперь я отчетливо видел, что мой второй гость бесконечно
сильнее Маэла. И намного старше нас обоих. Поэтому он исцелился после Великого
Огня – правда, прошло уже более двухсот лет. Я не чувствовал от него никакой
угрозы. Более того, совершенно неожиданно он мысленно сообщил мне свое имя:
«Авикус».
Маэл сверкал глазами, сохраняя на лице самое ядовитое
выражение. Усевшись в кресло, он не расслабился, а наоборот, напряженно
выпрямился, словно готовясь к схватке.
Я попробовал прочесть его мысли. Тщетно.
Я, в свою очередь, мнил себя виртуозным мастером
самообладания, успешно сдерживавшим ненависть и злобу, но, взглянув на
озабоченное лицо Авикуса, понял, что переоценил свое умение.
Внезапно спутник Маэла нарушил молчание.
– Умерьте свою взаимную ненависть и попробуйте выяснить
отношения в словесной битве.
Авикус произнес эти слова на латыни, правда говорил он на
этом языке с легким акцентом.
Маэл не стал дожидаться моего согласия.
– Мы отвели тебя в рощу, – обратился он ко мне, –
потому что так повелел наш Бог Рощи. Он обгорел и пребывал на грани смерти,
хотя не пожелал объяснить, почему так вышло. Бог хотел, чтобы ты поехал в
Египет, но не говорил нам зачем. В общем, не сообщив нам никаких причин, он
заявил только, что нужен новый Бог Рощи...
– Успокойся, – прервал его Авикус. – Просто
расскажи, что у тебя на душе.
Голос древнего вампира звучал негромко, но внушительно. Даже
в обносках Авикус сохранял достоинство. Чувствовалось, что ему любопытно
выслушать нас обоих.
Маэл буквально вцепился пальцами в ручки кресла и бросил на
меня исполненный ярости взгляд. Длинные светлые волосы упали на его лицо.
– «Для совершения древнего ритуала нужно найти идеального
человека», – сказал нам Бог Рощи. Мы знали, что так гласили легенды: когда
старый бог слабеет, пора возвести нового, но занять место Бога Рощи может
только идеальный мужчина...
– И ты нашел римлянина! – вмешался я. – Римлянина
во цвете лет, счастливого, богатого! И обманом, насильно притащил его к Богу
Рощи. Неужели среди твоих соплеменников не нашлось подходящего человека,
отвечавшего всем требованиям вашей религии? Почему ты явился ко мне со своими
жалкими верованиями?
Маэл и не думал уступать.
– «Приведите мне достойного человека, знающего наречия
разных земель!» Вот что повелел Бог Рощи. Ты даже не представляешь, как долго
пришлось нам скитаться, пока мы не нашли тебя.
– Я что, должен испытать к тебе сочувствие? Может, еще и
пожалеть? – вырвался у меня язвительный вопрос.
Маэл, словно не услышав, продолжал:
– Как и было велено, мы оставили тебя перед дубом и ты вошел
внутрь его ствола. А когда перед совершением главного обряда жертвоприношения
ты появился вновь, мы увидели перед собой сияющего бога с мерцающими глазами и
волосами и пришли в смятение.
А ты, ни словом не выразив протеста или неудовольствия,
поднял руки, подавая знак начать великий праздник Самайн. Ты выпил жертвенную
кровь. Мы сами видели! К тебе перешла божественная сила. И мы, вообразив, что
впереди нас ждет эпоха процветания, собрались сжечь старого Бога Рощи, ибо так
предписывали поступить легенды.
А ты сбежал...
Утомленный столь длинной речью, Маэл откинулся на спинку
кресла.
– Сбежал и не вернулся, – после паузы с отвращением
произнес он. – Ты узнал все наши тайны. И не вернулся.
Наступила тишина.
Они ничего не знали о Матери и об Отце. Не знали о древних
египетских верованиях. Я почувствовал такое великое облегчение, что долго еще
не мог заставить себя произнести хоть слово. Внутри разлилось удивительное
спокойствие. Действительно, о чем мы спорим? Наши разногласия и ссоры – полный
абсурд, ибо, как справедливо заметил Авикус, главное, что мы бессмертны.
Но в каждом из нас по-прежнему оставалось что-то
человеческое.
Наконец я вернулся к действительности и увидел, что Маэл
продолжает смотреть на меня потемневшими от злости глазами. Он выглядел
бледным, голодным, обуреваемым страстями.
Оба гостя явно ожидали от меня каких-то слов или действий.
Понимая, что придется выполнять тяжкую обязанность, я наконец принял решение,
показавшееся мне неплохим способом расплаты и возможностью восторжествовать.
– Ты прав, я не вернулся, – заявил я. – Потому что
не хотел становиться Богом Рощи. Мне не было дела до его почитателей. Я не
верил в ваших богов и считал бессмысленными жестокие жертвоприношения. Меня
больше привлекало путешествие сквозь века. А ты чего ожидал?
– Ты унес с собой магическую силу нашего бога.
– У меня не было выбора, – сказал я. – Если бы я
ушел от старого бога, не получив от него магическую силу, вы бы меня убили, а я
не хотел умирать. Чего ради было мне умирать? Да, я принял дарованное им
могущество, да, я присутствовал при совершении ритуала жертвоприношения, а
потом сбежал – но так поступил бы любой на моем месте.
Он долго смотрел на меня, словно пытаясь понять, хочу ли я
продолжать спор.
– И что я вижу теперь? – спросил я. – Разве ты сам
не сбежал от приверженцев своей религии? Скажи, как ты оказался в Риме?
Маэл помолчал, прежде чем ответить.
– Наш бог, – наконец заговорил он, – наш старый
сгоревший бог говорил о Египте. Он просил привести к нему того, кто сможет
отправиться в Египет. Ты исполнил его просьбу? Нашел Добрую Мать?
