Авикус с Маэлом сомневались, стоит ли им оставаться наверху
в мое отсутствие, и я позволил им сойти вниз, настояв, однако, что они
останутся ждать возле дверей, а к Матери и Отцу войду я один.
Я опустился на колени перед божественной четой и тихим
голосом рассказал им, что произошло. Естественно, я сознавал абсурдность своего
поступка, поскольку они, вероятно, давно обо всем знали.
Так или иначе, я со всей откровенностью поведал Акаше и
Энкилу о встрече с Эвдоксией и о нашей страшной битве и признался, что не знаю,
как быть, ибо она заявляет о своем праве заботиться о Матери и Отце, а я не
могу доверять этой женщине, потому что она ни во что не ставит ни меня, ни тех,
кого я люблю. Я сказал, что, если они пожелают сделать своей хранительницей
Эвдоксию, мне достаточно простого знака. А еще я молил о спасении для себя и
своих спутников.
Ничто не потревожило спокойствия святилища, кроме моего
шепота. Ничто не изменилось.
– Мне нужна твоя Могущественная Кровь, – обратился я к
Акаше. – Нужна как никогда раньше. Если придется защищаться, мне
понадобится небывалая сила.
Я поднялся на ноги. Подождал, мечтая увидеть призывный жест
Акаши – поднятую ладонь. Именно таким жестом она позволяла подойти Эвдоксии. Я
помнил слова ее создателя: «Она не убивает тех, кого позвала».
Но мне не подали милостивого знака. Собравшись с мужеством,
я обнял Акашу, прижался губами к ее шее и пронзил кожу, мгновенно ощутив во рту
неописуемо восхитительный вкус Могущественной Крови.
Что видел я в том экстазе? Что видел я, достигнув высшей
точки наслаждения? Красивый пышный дворцовый сад с мягкой сочной травой и
ухоженными фруктовыми деревьями, сквозь кроны которых проникали лучи солнца.
Как мог я забыть то невыразимо прекрасное смертоносное солнце? Босыми ногами я
стоял на ковре из мягких лепестков. К лицу моему прикасались податливые ветви.
Я пил и пил, ускользая от времени, парализованный теплотой крови.
«Это и есть твой знак, Мать?» – мысленно вопросил я.
И снова я шел по саду, теперь уже с кистью в руках, а подняв
глаза, увидел, что возвышавшиеся над головой деревья нарисованы мною на стенах
дома, что сад, где я гулял, создан моими красками. Я прекрасно понял суть
явленного мне парадокса. Деревья из видения – тот самый сад, что я когда-то
воссоздал на стенах святилища. Теперь он принадлежал мне – и нарисованный на
плоской стене, и воплотившийся в реальность. Это было знамение: «Останься с
Матерью и Отцом. Не бойся».
Не в силах больше пить, я отстранился и приник к Акаше,
словно дитя. Обвив ее шею левой рукой, прижавшись лбом к тяжелым черным косам,
я целовал ее снова и снова, и поцелуи мои были красноречивее любых слов.
Энкил не шелохнулся. Акаша тоже оставалась неподвижной.
Единственным звуком, нарушавшим безмолвие святилища, был мой собственный стон.
Наконец я отошел от возвышения и, преисполненный
благодарности, упал на колени перед Священными Прародителями.
Как же беззаветно я любил ее – мою блистательную египетскую
богиню. И теперь я был уверен: она безраздельно принадлежит мне.
Я надолго задумался, стараясь полнее осмыслить то, что
произошло между мной и Эвдоксией, и, кажется, кое-что начало проясняться.
Мне пришло в голову, что в отсутствие недвусмысленного жеста
со стороны Акаши биться с Эвдоксией предстоит не на жизнь, а на смерть. Она ни
за что не позволит мне оставаться в городе и попытается похитить Тех, Кого
Следует Оберегать, а значит, придется применить против нее Огненный дар.
События этой ночи были лишь объявлением войны.
Мне стало невыразимо грустно, потому что Эвдоксия вызывала
во мне восхищение. Но я понимал, что поражение оказалось для нее слишком
унизительным, чтобы отступить.
Я посмотрел на Акашу.
– Как же я посмею убить это создание? – спросил
я. – В ее жилах течет твоя кровь. И в моих тоже. Но ты наверняка дашь мне
ясно понять, как следует поступить?
Я пробыл там еще не менее часа.
Покинув святилище, я обнаружил, что Авикус и Маэл
по-прежнему стоят там, где я их оставил.
– Она позволила мне испить ее крови, – сообщил
я. – Это не похвальба. Я просто хочу, чтобы вы знали. Наверное, она дала
мне знак. Но я не уверен. Думаю, она не хочет, чтобы ее отдали Эвдоксии, и в
случае необходимости уничтожит ее.
Авикус пришел в отчаяние.
– За годы, проведенные в Риме, – сказал он, – мы,
к счастью, никогда не сталкивались с тем, кто сильнее нас.
– Сильнейшие стараются держаться друг от друга
подальше, – пояснил я. – Но, как ты понимаешь, мы перешли ей дорогу.
Можно было бы уехать, как она просила.
– Она не вправе запретить нам оставаться в этом
городе, – возразил Авикус. – Почему бы ей не попробовать полюбить
нас?
– Полюбить? – переспросил я. – Откуда у тебя столь
странные мысли? Вижу, она вскружила тебе голову. Конечно. Это заметно. Но за
что ей нас любить?
– За нашу силу, – отозвался он. – Ее окружают
слабые создания возрастом не старше полувека. Мы можем рассказать ей то, чего
она не знает.
– О да, я поначалу думал так же. Но ничего не получится.
– Почему? – недоумевал Авикус.
– Если бы ей понадобились сильные спутники, они бы уже были
здесь, – ответил я. И уныло добавил: – Мы в любой момент можем вернуться в
Рим.
У него не нашлось ответа.
Даже не знаю, рассматривал ли я сам такую возможность
всерьез.
Мы поднялись по ступеням и пошли по туннелям.
– Мысли о ней сведут тебя с ума, – убеждал я Авикуса,
придерживая его за локоть. – Соберись с силами и разлюби ее, очисти свою
душу.
Он кивнул, но даже не скрывал волнения.
Я бросил взгляд на Маэла, но тот воспринял ситуацию
хладнокровнее, чем я предполагал.
– Эвдоксия уничтожила бы Авикуса, если бы не ты? –
спросил он.
– Она намеревалась довести дело до конца, – ответил
я. – Но Авикус очень стар, старше нас с тобой. Возможно, даже старше
Эвдоксии. Ты сам стал свидетелем его могущества.
С тяжелым сердцем, исполненные сомнений, мы погрузились в
противоестественный сон.
На следующую ночь, едва поднявшись, я почувствовал
присутствие в доме посторонних. Новость привела меня в бешенство, но даже в те
минуты меня не покидало сознание, что гнев порождает слабость.
Маэл с Авикусом незамедлительно присоединились ко мне.
Выйдя из укрытия, мы обнаружили Эвдоксию, объятого ужасом
Асфара и еще двоих юношей-вампиров, с которыми раньше не встречались.
