Книга Черная камея, страница 65. Автор книги Энн Райс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Черная камея»

Cтраница 65

Теперь, когда я вспоминаю прошлое, я уверен, что он все понимал. Когда-то он был главной тайной моей жизни, но теперь перестал ею быть – его место заняла Ревекка, – и потому он держался поодаль, лишенный сил из-за моего безразличия, терзаясь паникой, которой, возможно, заразился от меня. Я вознамерился найти остров Сладкого Дьявола и, оттолкнувшись шестом от берега, взял курс на болота.

Глава 11

Подростком я часто бывал на болоте. Научился стрелять из винтовки, ловить рыбу. Мы с Папашкой уходили довольно далеко от фермы. Но при этом мы всегда придерживались определенной территории, казавшейся нам довольно большой, потому что всякий раз возвращались с большим уловом, да и само болото выглядело очень однообразно: сплошные кипарисы, нисса [20]  и дикий дуб, гигантские пальмы и бесконечно длинные высохшие ползучие стебли.

Но сейчас моей единственной целью было выйти за границы этой территории и, выбирая направление, я руководствовался только воспоминанием о дереве, обмотанном ржавой цепью, над которой была вырезана стрела.

К своему огорчению, нашел я его не сразу. Воздух был влажен и тяжел, но вода стояла высоко, как раз для пироги, так что, достав компас, я определил дальнейшее направление, ориентируясь по острию стрелы.

Если мы с Папашкой когда и заезжали так далеко, то я этого не помнил. Зато помнил о том, как опасно заблудиться на болоте. Впрочем, меня это не очень заботило. Я был уверен, что справлюсь с задачей, и когда вдруг у меня начинала кружиться голова, я, не обращая на это внимания, продолжал вести пирогу вперед.

И снова мне слышались чьи-то голоса, вокруг раздавался шепот, который как будто старался лишить меня покоя, и снова плакала женщина, только на этот раз это была не Вирджиния Ли.

"Ты не можешь так поступить со мной, – всхлипывала женщина. – Не можешь!"

Потом послышался раскатистый гул низких голосов.

"Вырезана в камне навеки!" – произнесла женщина, и после этих слов я потерял нить разговора.

Я мог его слышать, но уже ничего не понимал. Все смешалось в один клубок снов и смутных впечатлений. Я отчаянно старался уловить смысл разговора, запомнить его, но пришлось сосредоточиться на том, чтобы сохранять равновесие в пироге и не выронить шест.

Если бы шест упал в илистую вязкую воду, пришлось бы за ним нырять. Мне как-то довелось погрузиться в болото по пояс, и это было малоприятно. Зеленоватый солнечный свет слепил глаза.

Мне показалось, что я уловил еще несколько слов, но тут сознание окончательно покинуло меня, и уже ничего нельзя было разобрать. Я слышал лишь крики птиц – странные, заунывные вопли.

Тем временем пирога скользила по ряске, и я уверенно вел ее мимо спутанных корней кипарисов. Вдруг справа от меня возникла огромная цветущая глициния – такого ярко-пурпурного, сочного цвета, что я невольно рассмеялся в голос.

На меня вновь накатило головокружение, сладостное и приятное, словно я перебрал шампанского. Пятна солнечного света играли на глицинии. Я слышал голоса, но они никак не могли пробиться в мое сознание, и все же я понимал, что один из них принадлежит Ревекке и что Ревекка терзается болью.

"...тебя поймают, все раскроется..." – Этот обрывок мне удалось выхватить из потока речи, подхватить, словно падающий лист.

А потом раздался громкий смех, заглушивший ее голос, и других слов я разобрать не смог.

Внезапно справа как из-под земли вырос гигантский кипарис – таких древних мне видеть еще не приходилось, и его тоже обхватывала железная цепь, так же насквозь проржавевшая, как и та, первая, и над цепью была вырезана стрела, указывавшая, что нужно повернуть налево. Да, здесь мне еще не приходилось бывать. Похоже, я оказался в противоположной от фермы Блэквуд стороне. Сверившись с компасом, я убедился, что прав в своих предположениях.

Пирога скользила очень легко, шест погружался глубоко. Я еще больше прежнего опасался свалиться в воду, но ускорил продвижение. Через некоторое время взору моему открылось еще одно скопление великолепных цветов глицинии.

Ты сам знаешь, как буйно может она разрастаться и какой бывает красивой. А тут солнце освещало его своими лучами, которые словно проходили через витражное окно собора и разливались во все стороны, оставляя неосвещенным только что-то вроде канала, куда я и направил пирогу.

Я продолжал плыть, пока вновь не увидел очередную ржавую цепь и указующую стрелу, на этот раз велевшую мне продолжать двигаться в том же направлении. Я послушно продолжил путь, сознавая, что очень отдалился от фермы Блэквуд и что нахожусь теперь на таком расстоянии, что любая помощь может подоспеть не раньше чем через час, а для болота это очень долгий срок.

Я взглянул на часы и обнаружил, что ошибся на тридцать минут. Мое путешествие продолжалось всего полтора часа. Волнение, которое я ощутил, проснувшись сегодня утром, стало еще сильнее.

Показался еще один кипарис с древней цепью и неровной стрелой, указывавшей налево, а там меня поджидало очередное опоясанное цепью дерево со стрелой, велевшей свернуть направо.

Я продвигался вперед, выехал на глубокую воду и неожиданно обнаружил, что впереди виднеется дом.

В ту же секунду пирога врезалась в берег. От толчка я чуть из нее не выпал. Нужно было оглядеться, определить, где я нахожусь. Дикая ежевика закрыла нос лодки и протянула ко мне свои колючие ветви, но я несколько раз рубанул по плетям кухонным ножом, а затем раздвинул их руками в перчатках.

Ситуация вовсе не была критической. Через несколько секунд я убедился, что мое первое впечатление меня не подвело. Впереди действительно маячил большой дом – возведенный на сваях сруб из просушенного кипариса. Мне пришло в голову, что я пересек границу нашей земли и оказался в чужих владениях.

Делать было нечего, и я решил, что должен проявить уважение к хозяевам. Еще немного поборовшись с дикой ежевикой, я вытянул пирогу на берег и, повернувшись, оказался среди молодой чахлой поросли пальм и шаровидного эвкалипта – не деревья, а скорее призраки деревьев, росшие под неумолимыми ветвями гигантских кипарисов.

Я остановился, вновь почувствовал дурноту, а потом услышал пчелиный гул. Порывисто отерев перчатками лицо, я вдруг осознал, что они запачканы и лицо мое едва ли стало чище. И хотя в кармане лежал носовой платок и запас бумажных салфеток, мне было не до того.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация