Мне показалось, что такое существо не способно причинить
вред никому на свете. Он был слишком красив, слишком доброжелателен, слишком
молод. Но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.
– Да, – запинаясь, ответил я. – Письмо,
прошу, прочти. – Я замялся, но продолжил: – Прежде чем... примешь решение.
Лестат сунул письмо во внутренний карман сюртука, а затем
повернулся к Стирлингу.
Тот сидел молча, с затуманенным взором, вцепившись в спинку
стула. Когда он падал, спинка оказалась впереди, и теперь он защищался ею как
щитом, хотя я хорошо знал, что это совершенно бесполезно.
Лестат снова пригвоздил меня взглядом.
– Мы не охотимся на агентов Таламаски, братишка, –
произнес он. – Но вы... – Он перевел взгляд на Стирлинга. – Вы
чуть было не получили по заслугам.
Стирлинг смотрел прямо перед собой, явно не в силах
ответить, и лишь покачал головой.
– Зачем вы вообще сюда явились, мистер Оливер? –
спросил Лестат.
Стирлинг вновь только покачал головой. Я разглядел крошечные
капельки крови на его накрахмаленном белом воротничке и почувствовал стыд,
глубокий болезненный стыд, заполнивший все мое существо настолько, что я даже
перестал ощущать послевкусие выпитой крови.
Я утратил дар речи и едва не сошел с ума.
Стирлинг мог погибнуть! И виной всему моя жажда. Но Стирлинг
остался жив. Однако теперь ему вновь грозит опасность – на этот раз от Лестата.
Вот он, Лестат, словно яркое пламя, передо мной. Да, он мог бы сойти за
человека, но какого! Притягательного, сильного, заряженного энергией и очень
властного.
– Мистер Оливер, я к вам обращаюсь, – тихо, но тем
не менее повелительно вновь заговорил Лестат.
Схватив Стирлинга за грудки, он неловко перетащил его в
дальний угол гостиной и швырнул в большое, обшитое атласом кресло.
Стирлинг обмяк и совсем скис – да и кто бы не скис на его
месте? – и по-прежнему не мог сфокусировать взгляд.
Лестат опустился рядом на бархатный диванчик. Обо мне в эту
минуту он совсем забыл – так, во всяком случае, мне показалось.
– Мистер Оливер, я вас спрашиваю. – Голос Лестата
звучал ровно, но требовательно. – Зачем вы пришли в мой дом?
– Не знаю...
Стирлинг взглянул на меня, потом на того, кто его
допрашивал, и я невольно попытался представить, как же он видит вампира со
светящейся, хотя и загорелой кожей и пронзительным яростным взглядом.
Легендарная красота Лестата, видимо, действовала как
наркотик. А свет от люстры был безжалостным или великолепным в зависимости от
точки зрения.
– Нет, вы знаете, зачем явились, – вкрадчиво
произнес Лестат со своим очаровательным французским акцентом. – Мало того,
что Таламаска изгнала меня из города. Вам понадобилось еще и вторгаться на мою
территорию?
– Я был не прав, – со вздохом признал Стирлинг. Он
нахмурился и плотно сжал губы. – Мне не следовало так поступать.
Тут он впервые посмотрел в лицо Лестату, а тот перевел
взгляд на меня, потянулся вперед и, перепугав Стирлинга, скользнул пальцами за
его воротничок, запятнанный кровью. Потом сердито сверкнул глазами в мою
сторону.
– Мы не проливаем кровь, когда насыщаемся,
братишка, – произнес он с мимолетной хитрой улыбкой. – Тебе еще
многому предстоит научиться.
Его слова поразили меня, как молния. В горле пересохло, и я
не мог вымолвить в ответ ни слова. Неужели это означало, что я выйду отсюда
живым?
"Не убивай Стирлинга", – мысленно молил я
Лестата в эту секунду. А он, по-прежнему не сводивший с меня глаз, неожиданно
коротко расхохотался.
– Тарквиний, разверни этот стул и присаживайся. –
Он указал в сторону письменного стола. – А то ты заставляешь меня
нервничать, когда стоишь там. Ты чертовски высок, даже чересчур. Да и Стирлинг
Оливер тоже из-за тебя волнуется.
У меня словно гора свалилась с плеч, но, когда я попытался
исполнить его повеление, у меня так сильно тряслись руки, что я готов был
провалиться от стыда сквозь землю. Наконец мне удалось усесться к ним лицом, но
на почтительном расстоянии.
Стирлинг слегка хмурился, глядя на меня, впрочем, взгляд у
него был сочувственный – видимо, он еще не окончательно пришел в себя. Я выпил
не так много его крови, чтобы у него до сих пор кружилась голова. Наверное,
виноват был испуг: его потрясло само действие. И приход Лестата. Хозяин дома
помешал мне завершить начатое, хозяин дома явился и теперь вновь потребовал,
чтобы Стирлинг объяснил причину своего непрошеного вторжения.
– Вы ведь могли появиться здесь днем. – Лестат продолжал
говорить ровным, спокойным голосом. – С рассвета до заката дом находится
под охраной, но Таламаска давно научилась подкупать стражу. Почему вы
пренебрегли намеком, что после захода солнца я лично приглядываю за своей
собственностью? Вы не подчинились приказу Верховного главы вашего ордена. Вы не
обратились к своему здравому смыслу.
Стирлинг кивнул и отвел глаза, словно не нашелся что
возразить, а затем слабым, но полным достоинства голосом произнес:
– Дверь была не заперта.
– Не оскорбляйте меня, – все так же миролюбиво
произнес Лестат. – Это мой дом. Я вовсе не обязан запирать свою дверь.
И вновь Стирлинг прямо посмотрел в глаза Лестату, а затем
заговорил более отчетливо:
– Я поступил неправильно, и вы поймали меня на месте
преступления. Да, верно, я нарушил приказ Верховного главы. А пришел сюда,
потому что не мог не прийти. Пришел потому, что, возможно, не до конца верил в
реальность вашего существования. Не верил, несмотря на все то, что успел
прочесть и услышать о вас.
Лестат укоризненно покачал головой и опять коротко
рассмеялся.
– Я не удивился бы, столкнувшись с подобным недоверием
со стороны обычных смертных читателей моих записок, – сказал он. – Не
удивился бы, даже если бы это сказал какой-нибудь юный вампир, вроде вот этого,
что сидит здесь. Но я никак не ожидал подобного от члена Таламаски, которая с
официальной церемонностью объявила нам войну.
– Если на то пошло, я был против войны, –
собравшись с силами, заявил Стирлинг. – Я проголосовал против, как только
услышал о ее объявлении. И выступал за то, чтобы в случае необходимости закрыть
нашу Обитель здесь, в Луизиане. Но потом... Потом я предложил смириться с
понесенными потерями и отступить, укрыться в наших библиотеках, расположенных
за рубежом.
