— Который час? — спросил он.
— Шесть часов пять минут, — ответил Анрик, изо всех сил стараясь излучать приличествующие его роли уверенность и дружелюбие.
— Господи Боже! — сокрушенно пробормотал мужчина.
Анрик сказал, чтобы тот не волновался и следовал за ним к машине скорой помощи. Но пострадавший, казалось, не слышал его, погруженный в свои мысли. Уставившись куда-то в пустоту, он тихо спросил:
— Вы видели тех двоих?
— Каких двоих? — отозвался Анрик, навострив слух.
— Ну тех, которые взорвали машину. Странные типы...
— Что-о?! — воскликнул Анрик.
И тут же пожалел о такой бурной реакции, потому что мужчина сразу очнулся.
— Вы кто? — закричал он и отпрянул.
— Не бойтесь, — стал вкрадчиво уговаривать его Анрик, пытаясь исправить свою ошибку, — Я отведу вас к скорой помощи.
— К скорой помощи? Ни в коем случае. Я в полном порядке. Пустите меня.
Анрик смотрел на него с возрастающим интересом. То, что мужчина так старался поскорее уйти, подтверждало: ему есть что скрывать. Для журналиста это означало: ему есть что рассказать.
Тут, как на грех, к ним со скучающим видом присоединился тучный, обрюзгший психолог.
— Пострадавшим часто кажется, что с ними все в порядке, — вмешался он, — Но это ни о чем не говорит, это всего лишь защитная реакция психики.
— Пустите меня, говорю вам, — настаивал мужчина.
Он был широк в плечах, и удержать его оказалось непросто. Впрочем, может быть, они бы и взяли верх, но тут их внимание отвлекло неожиданное происшествие. Никто не заметил, что огромный светящийся экран, установленный на крыше торгового центра, тоже пострадал от взрыва. Он долго раскачивался и в конце концов рухнул на парковку, сорванный сильным порывом ветра. Все решили, что взорвалась еще одна бомба. Спасатели, пострадавшие, офицеры Социальной безопасности и зеваки с криками бросились кто куда.
Мужчина, которого Анрик пытался удержать, среагировал быстрее остальных и воспользовался всеобщим замешательством, чтобы потихоньку сбежать. Анрик бросился вдогонку.
Беглец обогнул торговый центр и оказался в той части парковки, которая после взрыва осталась без освещения. Было пусто и темно. Потом он нырнул в узкую улочку, пробрался между складских решеток и принялся быстро взбираться на поросшую травой насыпь.
Психолог сразу же выдохся, тогда как худощавый Анрик оказался неплохим бегуном. Он без труда нагнал беглеца, схватил его за пояс и прижал к стене. В последний момент Анрик подумал, а не придется ли драться, и у него мелькнула запоздалая мысль, что противник намного крупнее него. К счастью, беглец явно не собирался защищаться. Он весь вспотел и с трудом переводил дух.
— Отпустите меня, — повторял мужчина, задыхаясь, — Я вас очень прошу.
Анрик весь дрожал от возбуждения. У него было такое чувство, что он вот-вот принесет своему главному редактору сенсационную новость. Но стукачество он ненавидел и совсем не хотел навлекать неприятности на несчастного свидетеля. Он быстро огляделся. Посреди улицы висело рекламное световое табло, на котором мелькали заснеженные склоны, морские пляжи и кофейные зерна. Анрик, как и все, знал, что такие экраны часто выполняли двойную функцию и были снабжены скрытыми камерами и подслушивающими устройствами. Схватив беглеца за воротник, он потащил его вдоль стены. Они завернули за угол и оказались в глухом переулке, откуда табло было не видно.
Прищурившись, Анрик смотрел на мужчину, все еще держа его за горло. Времени на то, чтобы взять интервью по всем правилам, у него не было, к тому же, если беглец так боялся, что его выдадут властям, он мало что рассказал бы журналисту. Оставалось предложить сделку. Анрик отпустил своего пленника и сделал шаг назад.
— Я не спасатель, — быстро произнес он. — Я журналист. Скажите, что вы знаете, и мы расстанемся по-хорошему.
Эту фразу он слышал в каком-то детективе и теперь дословно воспроизвел ее тем же несколько театральным тоном.
— Я почти ничего не знаю, — сказал мужчина.
«Почти ничего» — это было уже кое-что. Анрик понял, что надо настаивать дальше, и он скоро добьется своего. Молодой человек еще сильнее вцепился в незнакомца.
— Почему вы хотели сбежать?
— Потому что мне нечего было делать в торговом центре, когда взорвалась эта чертова бомба.
— А что вы там делали?
— Я был с женщиной.
Анрик оторопел. Такого ответа он не ожидал. Он всегда очень стеснялся разговоров на подобные темы. Если бы не полутьма в переулке, незнакомец заметил бы, как молодой человек покраснел.
— И куда же делась эта женщина? — спросил он, стараясь говорить как можно увереннее.
— Мы только что расстались, когда все взлетело на воздух.
— Где она? — нервно повторил Анрик.
— Говорю вам, я не знаю. Может быть, уже дома. Она была на машине.
— А вы?
— Пешком. Я приезжаю на общественном транспорте. Возьми я машину, жена бы заподозрила неладное. Она думает, я вожусь в саду.
Словно желая подтвердить эти слова, он вытянул вперед руки, все в мозолях и с землей под ногтями.
— У нас небольшой участок на крытом берегу реки. Я там выращиваю помидоры и лук-порей под инфракрасными лампами.
Анрик прервал его. Он прекрасно знал, что люди обожают поговорить о своих увлечениях, а садоводство его сейчас интересовало меньше всего. Он был разочарован, и от этого разозлился еще больше.
— Так что вы видели? — закричал Анрик вне себя.
— Ничего, — ответил мужчина с самым невинным видом. Но именно это его и выдало.
Анрик всегда каким-то шестым чувством мог отличить, когда с ним ведут нечистую игру.
— Вы лжете! — заорал он в лицо незнакомцу, снова ухватив его за грудки.
В это время по соседней улице с огромной скоростью проехала машина Социальной безопасности.
— Я не собирался этого делать, но, если будете делать из меня дурака, я их позову.
Не отпуская своего пленника, Анрик сделал вид, что хочет выйти из переулка.
— А если я все расскажу, вы меня правда отпустите?
— Клянусь.
Еще один шаг, и они оказались бы на сверкающей огнями улице.
— Я видел тех двоих, которые припарковали машину, — прошептал незнакомец, боязливо оглядываясь по сторонам.
— Машину с взрывчаткой?
— Ну да.
— Как они выглядели?
Казалось, мужчина заколебался.
— Понимаете, я не хочу неприятностей!
— Выкладывайте.
Время шло, и Анрику это было на руку. Незнакомец прекрасно понимал: чтобы поскорее вырваться, придется что-то рассказать, и немедленно.
