Несчастье Анрика не сводилось к банальной неудаче. В любом случае, крыша над головой у него была, да и голодная смерть ему не грозила. Как всякий гражданин Глобалии, он имел право на пожизненное пособие, именовавшееся «минимумом, необходимым для процветания». Но там, в кабинете Стайперса, молодой человек утратил нечто куда более ценное: возможность воображать свое будущее по собственному вкусу. Анрик всегда мечтал о благородных битвах, в которых он станет самоотверженно сражаться за правду, защищать обиженных, бороться с несправедливостью и невежеством. И вот теперь, когда он наконец сумел показать себя с самой лучшей стороны, его так жестоко наказали за проявленную смелость.
В чем же он провинился? Анрик не переставал об этом думать. Может быть, он выдвинул необоснованные обвинения? Временами он даже был готов признать это. Ведь, в конце концов, найденные им доказательства выглядели не слишком убедительно. Кто поручится, что тот свидетель действительно сидел рядом с заминированной машиной, даже если множество обескураживающих подробностей вроде бы подтверждало эту версию? Не мог Анрик доказать и того, что автомобиль действительно принадлежал Социальной безопасности. А даже если и так, машину вполне могли украсть или специально оставить на крыше отметку, чтобы навести полицию на ложный след.
Но в другие минуты, пытаясь понять, за что его так унизили, Анрик возвращался к главной проблеме. Ведь Стайперс обвинил его вовсе не в ошибке. Он не стал ни обсуждать, ни опровергать аргументы молодого журналиста. Единственное обвинение состояло в том, что Анрик позволил себе думать не так, как все. Стайперс не допускал и мысли, что Анрик имеет право искать правду, если эта правда отличается от мнения властей. Всякий раз, приходя к такому выводу, молодой человек начинал весь трястись от негодования. Лицо его перекашивалось, подбородок дрожал, бородка напоминала громоотвод, исхлестанный ударами молнии, и Анрик изо всех сил сжимал костлявые кулаки.
Но время шло, и ему ничего не оставалось, как начать понемногу успокаиваться. Голод в конце концов выманил Анрика из постели.
У себя в стенном шкафу, служившем кухней, он нашел кое-какие съестные припасы в вакуумной упаковке и перекусил. А потом машинально включил экран, примостившийся на одной из стен его клетки. Вслед за невыносимым рекламным роликом с сияющей улыбкой во весь экран Анрик, к своему ужасу, наткнулся на выпуск новостей. Речь шла как раз о расследовании недавнего теракта. Молодой человек успел услышать только, что накануне ночью был произведен очередной авианалет на территории, где скрываются террористы. Он выключил телевизор и обхватил голову руками.
На миг им овладело желание скрыться, сбежать далеко-далеко, чтобы забыть обо всем этом кошмаре. Но куда? К бабушке в Каркассон? У него никогда не хватило бы духу рассказать ей о своем увольнении. Ей он меньше, чем кому бы то ни было, хотел открывать глаза на то, как обстоят дела в этом мире. Однокурсники? Анрик мало с кем успел сдружиться, к тому же все уже разлетелись кто куда. Да и разве хоть кто-то из них смог бы его понять?
Анрик достал свой мобильный и решил было позвонить двоюродному брату, ценителю хорошей кухни и игроку в регби, который жил на юго-западе Франции. Но как только он включил аппарат, на экране появилась надпись «услуга недоступна». Постучав по клавиатуре, он быстро выяснил, что может теперь звонить всего по трем номерам. Выбрав первую опцию, Анрик услышал: «Здравствуйте, вы позвонили в Министерство социальной безопасности». По второму телефону можно было вызвать скорую помощь. Что же до третьего, то там нежный женский голос проворковал: «Центр обретения счастья слушает вас. Для автоматической постановки диагноза нажмите 1. Если вы желаете побеседовать с психологом Ц.О.С., нажмите 2. Для вызова на дом нажмите 3...» Анрик захлопнул крышку аппарата. Значит, его отключили от телефонной линии... По какому праву! Это было совершенно незаконно. Анрик снова был вне себя.
У него даже потемнело в глазах. Дрожа от негодования, он снова открыл свой мобильный и перешел в текстовый режим, но тут же выяснилось, что и здесь доступ был практически заблокирован. Анрик написал на сервер телекоммуникационной компании, требуя снова подключить его к сети. Прошло довольно много времени. Он уже начал думать, что сообщение так и не было отправлено, но тут пришел ответ. «Глубокоуважаемый господин Пужолс, мы готовы незамедлительно возобновить ваш контракт на подключение многофункционального телефона. Однако, согласно вашему досье, вы больше не являетесь студентом, ваша профессиональная карьера была максимально ускорена, и вы не состоите ни в какой ассоциации, в связи с чем мы не можем предложить вам ни один из имеющихся льготных тарифов. Таким образом, стоимость подключения для вас составит восемь тысяч девятьсот девяносто два глобара. Пожалуйста, сообщите нам о своем решении».
Почти девять тысяч глобаров! За такие деньги можно было арендовать новую квартиру на свободном рынке. Примерно годовой «минимум, необходимый для процветания». Целое состояние! А у него ни гроша за душой... У Анрика перехватило дыхание. Стайперс ударил его по одной щеке, а теперь приходилось подставлять и вторую. Его просто отрезали от мира. Оставались только три бесплатных номера, да еще видеоигры.
Вдруг Анрик вспомнил, что унес с собой телефон, который ему выдали в редакции. Перерыв ворох одежды, валявшейся на стуле, он обнаружил аппарат и открыл крышку. Все впустую — этот номер тоже оказался заблокирован.
Анрик был настолько выбит из колеи, что ему в голову пришла нелепая мысль. Глядя на свой профессиональный аппарат, он подумал, что надо бы вернуть его в газету. Но тут же сообразил, что его даже не пропустят в редакцию. Не хватало только объясняться с секретаршей при входе, пытаясь передать пакет через нее. Чего доброго, еще испугается и вызовет охрану.
И вот тогда-то, машинально стуча по клавиатуре, Анрик обнаружил настоящее маленькое сокровище. Да, аппарат был отключен, но последние поступившие сообщения еще хранились в его памяти. Анрик просмотрел их одно за другим, и на несколько секунд ему показалось, что связь с миром восстановлена. Сообщения эти были не от коллег по работе. Мало того, они вообще были адресованы не ему лично. В редакции был установлен специальный коммутатор, который распределял по отделам поступавшую информацию. Сводки агентств, официальные коммюнике, аналитические статьи собственных корреспондентов рассылались тем, кого это так или иначе касалось. Сотрудники отдела происшествий получали, помимо всего прочего, еще и так называемые «необработанные сообщения». Они могли поступать из жилых кварталов, с постов дорожной полиции и даже просто от частных лиц. Речь там шла о разного рода авариях, пропажах, драках, а зачастую это были самые обычные доносы. Получивший их сотрудник редакции сам должен был решать, на что стоит обратить внимание, а при необходимости советовался с начальством.
Анрик сумел вывести на экран четыре последних сообщения (остальные были уже прочитаны и стерты) и едва не расплакался, ведь от них исходил аромат настоящей жизни. Два сообщения были от анонимов, уведомлявших, что среди их соседей есть подозрительные личности, возможно связанные с террористами. В обоих случаях речь шла о молодых людях, которые провинились лишь в том, что поздно приходили домой или слишком громко кричали, играя дома в компьютерные «стрелялки». В третьем письме говорилось о новой ассоциации, намеренной вести борьбу за улучшение навыков жевания. Оказалось, что, по статистике, большая часть населения неправильно пережевывает пищу, и ассоциация создавалась для того, чтобы распространять знания, позволяющие овладеть этим важным для здоровья искусством.
