У нее на запястье был надет редкий механизм: часы со стрелками.
— Прекрасно, — сказала она, — осталось меньше двух минут.
Толпа, по обыкновению, безмолвно заполнила площадь. Елена подошла к водруженной на пьедестал металлической коробке и распахнула ржавые створки. Внутри оказался зеленоватый аппарат, передняя панель которого представляла собой выгнутую стеклянную пластину. Елена покрутила кнопки на боковой панели, и аппарат глухо заурчал. По поверхности поплыли белые полосы, похожие на молнии, затем послышалось громкое бульканье.
— Юрий! — крикнула сестра Говарда, — Чего ты ждешь?
Невысокий человек на крыше ангара выбивался из сил, пытаясь настроить огромную белую антенну. Вдруг все собравшиеся дружно ахнули, и удивленный Байкал увидел несколько размытые, но вполне узнаваемые тит-ры «Юниверсал Геральд». Аппарат оказался предком современных экранов. Когда-то именно его именовали телевизором. В Глобалии подобные редкости еще можно было увидеть в некоторых исторических развлекательных парках. Елена убавила звук и прикрыла створки.
— Дорогие друзья, — начала она, — сестры, братья, все, кто разделяет наши бунтарские идеалы. Сегодня для нас с вами настал великий день.
Голос у Елены был сильный, зычный. Он мощным потоком вырывался из широкой груди, как из глубокой пещеры, но, достигнув строгих губ, лился уже степенно и размеренно, такой же ровный, как ее туго заплетенные косы.
— Иные из вас родились бунтарями. Другие присоединились к нам сами, потому что верят, что однажды мы победим. Поверьте мне, этот день еще никогда не был так близок, как сегодня.
Она снова взглянула на часы.
— Осталась одна минута. Этого как раз хватит, чтобы всем вместе спеть старинный гимн наших предков: «Завтра мы будем на Капитолии».
Елена сделала шаг назад, словно для разбега, и запела:
Мы бунтарское племя, бунтарскому делу верны.
Лучше счастья не знать, чем другого покинуть в беде.
Мы тоскуем по миру где люди, как братья, равны.
Никогда не сдается бунтарь, никогда и нигде.
Завтра мы будем на Капитолии!
Фрезер, стоявший у подножия помоста, скривился и заткнул уши. Увы, если сама Елена пела очень неплохо, то толпа фальшивила самым отчаянным образом. Отсутствие слуха и голоса искупалось искренним воодушевлением, так что даже самые безголосые, нимало не стесняясь, распевали гимн во все горло.
Из любви к искусству некоторые из собравшихся решили было повторить припев, но Елена уже открыла створки коробки и теперь с натугой крутила сломанную ручку, стараясь сделать погромче.
Телеведущий, который из-за помех предстал на экране с ярко-розовыми щеками и фиолетовыми волосами, объявил основные темы выпуска. Он посулил зрителям целую вереницу интереснейших спортивных результатов, раззадорил аудиторию фрагментом репортажа о прорыве дамбы в Китае, а потом провозгласил, что в первую очередь следует обратиться к теме борьбы с терроризмом.
Дело заминированной машины, взорвавшейся в Сиэтле, получило новое развитие. Тут на экране возникло лицо Байкала. Это была старая фотография, сделанная во время каникул. Ее слегка обработали, чтобы придать облику юноши большую суровость. Сказывалось и плохое качество изображения. И все же, несмотря на все эти искажения и на бороду, выросшую за последние суматошные дни, Байкала вполне можно было узнать. Елена зааплодировала ему, и вслед за ней толпа восторженно приветствовала гостя. Поднявшийся шум, к немалому огорчению Байкала, перекрыл слова диктора. На экране замелькали кадры, отснятые в каком-то банке, потом показали подозреваемых с руками на затылке и, наконец, крупным планом, фотографию мафиози, через которого Байкал отправил сообщение Кейт. Юноша не смог сдержаться, чтобы жестом не попросить тишины, и толпа тотчас же повиновалась. По сказанному в конце репортажа можно было понять, что глобалийские власти обезвредили некие финансовые структуры, оказывавшие поддержку терроризму. Их удалось рассекретить благодаря тому, что Байкал уже после теракта сделал новый денежный перевод. При этом ни словом не упоминалось, с какой целью были перечислены деньги. Имя Кейт тоже ни разу не прозвучало.
— Почему они показали Тертуллиана? — шепнул Фрезер Байкалу на ухо.
— Поняли, что он нам помогал. Я не расслышал, что с ним случилось дальше. Они сказали только, что будут бомбить территории, которые оказывают поддержку терроризму.
— Если его убили, нам повезло. А живой он обязательно будет нам мстить.
Репортаж закончился. Затем выступило несколько известных политиков, повторивших положенные формулы. Наконец ведущий программы подытожил все сказанное, особенно выделяя голосом некоторые фразы, способные потрясти зрителей и посеять страх среди населения. Успехи последней антитеррористической операции только подтверждали всю серьезность угрозы, а значит, в самое ближайшее время следовало ожидать новых кровавых терактов.
Дальше шли новости спорта. Елена выключила телевизор и вновь призвала толпу чествовать Байкала. Потом она дала всем знак разойтись и пригласила гостей заглянуть к ней в кабинет.
Байкал все никак не мог прийти в себя оттого, что только что видел на экране собственную фотографию и осознал, как велик масштаб той чудовищной игры, в которую его втянул Альтман.
У входа в здание, где располагались офисы, между бунтарями и Фрезером произошла небольшая стычка.
— Эй! — сказала Елена, — а ты кто такой?
— Не обращай внимания, — успокоил ее Говард, — это простой виллан, он прислуживает Байкалу.
Фрезер страшно возмутился:
— То есть как «простой виллан»? Я Фрезер, из племени фрезеров. И мы, фрезеры, в жизни никому не прислуживали, с тех самых пор, как наш предок вернулся из Детройта.
— Успокойся, — сказал Говард, — никто не хотел тебя обидеть.
— Фрезер... Где-то я уже слышала это название... — задумчиво проговорила Елена. — В какой части света живет твое племя?
Фрезер пожал плечами. Байкал уже знал, что его друг просто не в состоянии ответить на столь абстрактный вопрос.
— Неужели ты не представляешь себе, — настаивала Елена, — где живет твое племя? У вас что, еще не побывали бунтари?
— Захаживали к нам всякие там болтуны, чертовы проповедники да бездельники вроде вас. Но мы их к себе и близко не подпускаем. С вами только так и можно.
Елена повернулась к брату и проговорила, как бы размышляя вслух:
— Фрезеры... Кажется, я слышала это слово в разговоре о Недоступных Землях. Когда наша картографическая миссия вернулась с юго-запада.
— Как бы то ни было, — вмешался Байкал, — он заслуживает доверия. Я за него ручаюсь.
Фрезер еще немного поворчал, но было видно, что он счастлив и горд тем, что друг за него заступился. Он торжествующе посмотрел на двух бунтарей, словно школьник, с которого только что смыли несправедливое обвинение.
