— Боже милостивый! — воскликнул Лоуренс, вздымая руки к небу. — Вы хоть понимаете, что мы тут все обсуждаем?
— Голубые водоросли, — вмешался в разговор Тайсен, не замечая возмущения Лоуренса. Это был совсем молодой человек, красневший от смущения.
— Я вычитал это в документах, которые вы поручили подготовить для Поля. Идеолог защитников животных, Питер Зингер, говорит, что они готовы выступить на защиту голубых водорослей.
— Он признает поражение, — отрезала Тара.
Все рассмеялись, а некоторые даже зааплодировали.
— Вернемся, пожалуйста, к делу, — сказал Барни, постучав по столу авторучкой. — Не важно, что отвечает на этот вопрос ФОЖ. Главное, что имеют в виду те, кто его задает. Текст иронизирует по поводу микробов и вирусов, убивающих человека и тем самым мстящих за природу. Все эти микроорганизмы, бесстрашно вступающие в бой с человеком, являются хищниками и посланцами величайшего из хищников. Тем самым они тоже достойны защиты.
— Совсем свихнулись, — прошептала Марта, помотав головой.
— Возьмем, к примеру, холеру, — продолжил Барни, голосом выделяя именно этот пункт. — Разве не исчезает с лица земли этот несчастный вибрион, некогда сеявший ужас и унесший миллионы жизней? Так вот, они говорят: не пора ли встать на его защиту? Отчего не делают этого радетели за животных? Текст кончается программным заявлением: чтобы спасти жизнь на Земле, надо спасти холеру!
Барни кончил, и в зале воцарилось молчание. Вдруг Лоуренс резко откинулся назад, и кресло его жалобно скрипнуло.
— Мне кажется, ты просто над нами издеваешься, Барни.
— Погодите, — сказала Марта, стремясь не допустить нового эпизода в извечной войне двух начальников. — Что вы хотите выудить из этих документов, Барни? Я пока что не вижу никакой связи между вроцлавским делом и всей этой историей с холерой.
— Пусть Поль сам вам все объяснит.
Поль единственный из присутствующих не работал в бюро, но все были в курсе его послужного списка и знали, что Арчи придерживался о нем очень высокого мнения. Его рассказа ждали с особенным интересом.
— Попытаемся расположить факты по порядку. Прежде всего я убежден, что группа, напавшая на лабораторию, прибыла из-за границы. Не вижу оснований не верить полякам, когда они утверждают, что среди местных таких активистов нет. На мой взгляд, то, что они не обнаружили следов перехода границы этой группой, объясняется просто ошибками следствия. В полицейском отчете говорится, что на месте преступления обнаружено много отпечатков обуви. Размеры ботинок сорок один и сорок пять. Поляки решили, что в преступлении замешаны двое мужчин, и в этом духе сориентировали пограничников. Внимательно изучив отчет, я обнаружил деталь, не привлекшую ничьего внимания: на тридцать следов сорок первого размера нашли только один сорок пятого. Вполне возможно, что это либо случайность, либо примитивная уловка. Весьма вероятно, что действовал всего один преступник.
— Это старый как мир трюк, — ухмыльнулся Лоуренс. — Ложный отпечаток ботинка…
— Который все еще срабатывает, если полиция не слишком дотошна. В нашем случае, когда нет ни явного воровства, ни убийства, она не очень-то и усердствовала.
— В любом случае Польша член Евросоюза, — сказал Александер. — Ничего не стоит оттуда уехать.
— На германской границе контроль все еще очень строгий. Но если ждали двоих мужчин, а в операции участвовал только один…
— Или женщина, — сказала Тара. — Сегодня многие женщины носят сорок первый размер.
Поль вздрогнул. Вот оно, пусть и ненадежное подтверждение его тайных мыслей о том, кем был нападавший.
— Продолжайте, Поль, прошу вас, — прервал размышления Поля Арчи.
— Итак, признаем, кто бы это ни был, он прибыл из-за границы. Откуда и с какой целью? Англичане решительно отвергают след «защитников животных». Я встречался в Лондоне с лучшим их специалистом и доверяю ему.
Ему было бы нелегко объяснить почему. Не поражен ли он той же слепотой, которой страдал Арчи по отношению к британцам вообще? К счастью, никому из присутствующих это не могло прийти в голову.
— Обдумав все, я вижу только две возможности. Первая: это просто группа любителей. Но для любителей они слишком хорошо осведомлены: прекрасно знали расположение объекта, тип замков, время смены охраны. Вторая… Надо посмотреть на дело с другой стороны.
Простота, с которой изъяснялся Поль, обеспечила ему симпатии аудитории. Тара и Марта, сидевшие напротив него, полагали к тому же, что слова Поля еще выигрывают, слетая с таких чувственных губ. Один лишь Лоуренс ерзал на стуле и скептически покачивал головой.
— Забудем про то, что бросается в глаза: лозунги ФОЖ, защитников животных. Все это может быть только обманка, способ отвести нас от настоящего следа. Представим себе, что главным является то, что кажется второстепенным. Иначе говоря, то, что случилось в лаборатории. Но, внимание! То, во что нам предлагают поверить, и здесь может быть сделано лишь для отвода глаз, для того, чтобы мы приняли версию о слепом и бессмысленном вандализме. А если это тоже всего лишь прикрытие?
— Прикрытие для чего? — прошипел Лоуренс.
— Для кражи.
Поль взглянул на Лоуренса горящими глазами. Тот опустил голову и принялся теребить свою ручку.
— Я знаю, что это только гипотеза. Но поскольку в этом деле все так запутано, она заслуживает внимания. Представим себе, что все это представление затеяно с одной-единственной целью: скрыть нечто очень простое. Кражу штаммов холеры, к примеру. Возможно, что коммандос преследовали только одну эту цель.
Говоря, Поль имел обыкновение поглаживать прядь волос и бороду с левой стороны.
— Откуда вы взяли всю эту историю с холерой?
— Из своих наблюдений в Польше. По правде говоря, сначала эта мысль мелькнула почти случайно. Мой английский собеседник спросил, не могло ли это все быть операцией прикрытия. Я думал об этом. Прикрытия чего? Может быть, действий конкурентов, желавших украсть результаты исследований? Но работа Рогульского не имеет никакой коммерческой ценности, и он ничего не сказал о пропаже документов. Возможно, охотились за деньгами или приборами? Из лаборатории, оснащенной самым современным оборудованием, ровно ничего не украли. Тогда-то я и задумался о холере. Не была ли она той самой редкой и желанной целью операции? Честно скажу, это была просто догадка. На месте я ничего необычного не обнаружил. Мой собеседник не сказал ничего, что наводило бы на такую мысль. Он высказывался осторожно, но я и сам плохо подготовился к разговору. Все предоставленные им сведения не вызывают сомнения. И все же…
— Все же? — спросила Тара.
— У меня создалось впечатление, что если и есть где-то след, то он связан с холерой. Я говорил о ней с англичанами, но без всякой надежды откопать что-то новое. И вот теперь эта информация. Я приятно удивлен, что этот след привел хоть к чему-то.
