— Я и стрелять продолжала. По-прежнему с тридцати метров кладу все пули в мишень из своего девятимиллиметрового. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что после родов мне стало легче концентрироваться.
— Мне тоже так показалось.
— Идиот!
Они громко рассмеялись. Увидев реакцию официанта, подпрыгнувшего от изумления, Керри приложила палец к губам Поля.
— Мой вопрос может показаться неуместным, — сказал Поль, — но как же семья, дети, вся твоя жизнь…
— Оставь в покое детей. Они тут ни при чем. Ты знаешь, кстати, почему я не родила их от тебя.
Керри потянулась к чашке и обхватила ее ладонями, чтобы согреть руки. Она улыбнулась, и Поль улыбнулся в ответ. Он никогда не думал о том, как ему себя с ней вести. Выражение его лица зависело лишь от того, как она на него смотрела.
— Ты говорила Робину о задании?
— Нет, да это и не нужно. Он в курсе контракта.
— Что он об этом думает?
— Послушай, мне было двадцать два, когда я пришла в Контору и подхватила эту заразу. Болезнь может отступить, но вылечить ее нельзя. Робин это знает. Он в силах отсрочить приступ, но это и все. Быть может, я слишком самонадеянна, но думаю, что такой он меня и любит. Я в жизни никогда и ни от чего не отказывалась, и это ему по душе.
Какие-то люди, вымокшие еще сильнее, чем Керри с Полем, устроились за соседним столиком. Это была пожилая пара с собакой, одетой в дождевик-шотландку. Они были явно не в духе и хранили молчание.
— Скажи правду, Поль. Зачем тебе все это? Деньги? Острые ощущения? Сам-то ты веришь во все эти сказки с холерой?
— Да, за всем этим что-то есть, да и деньги не будут лишними. Но, если хочешь знать…
Поль в замешательстве пощипал бакенбарды, и Керри улыбнулась, увидев знакомый жест.
— …мне просто приятно раскрутить это дело вместе с тобой.
— Грязный приставучий французишка!
Она все еще держала чашку в ладонях, глядя поверх нее прямо в глаза Полю.
Вот уже несколько минут тот чувствовал, что соседи хотят завязать разговор и прислушиваются к каждому их слову. Поль видел, что и Керри это раздражает.
— Дождь унялся, — сказал он. — Пойдем.
Бросив на пожилую пару зловещий взгляд, Поль добавил:
— У меня револьвер в машине. Что, если нарисовать пару мишеней на этих манхэттенских лопухах?
Соседи вытаращили глаза. Поль вынул десятку, подал ее официанту, и они вышли. На востоке за кронами деревьев уже виднелся ряд небоскребов. Над Гудзоном небо было еще черное. С огромной японской вишни прямо ко входу в кафе падали набрякшие от воды розовые бутоны.
— Когда приступать, шеф?
— Ты можешь быть в Провиденсе послезавтра утром?
— Послезавтра в Провиденсе, — повторила Керри, смеясь. — Для начала неплохо. Прямо строка из стихов Эмерсона.
Глава 3
Йоханнесбург. Южная Африка
Жюльетта не боялась. Скорее, она чувствовала нетерпение студента, ждущего результатов экзаменов. Отступать было поздно, да и не собиралась она отступать. Сидя в салоне аэробуса «Бритиш Эйруэйз», она попыталась пристроить руку на подлокотник. Пустое дело. Сидевший рядом с ней мужчина не умещался в своем кресле и всем своим весом вдавливал ее в иллюминатор.
Поначалу она подумала, что этот южноафриканский верзила с коротко стриженными светлыми волосами приставлен к ней для слежки, но, завязав разговор, быстро убедилась, что он — безобидный фермер на каникулах, навещавший своих дочерей-студенток в Париже. Нельзя поддаваться на уловки, подбрасываемые взвинченными нервами и ставить каждое лыко в строку. Ее посадочный талон застрял в аппарате; стюард посмотрел на нее что-то слишком внимательно; ряды кресел спереди и сзади нее пустовали — всякий раз она думала, что это какой-то знак, а не чистейшая случайность.
После обеда она отыскала свободный ряд и вытянулась, но сон все не приходил. Неуемное воображение переполняло ее сладострастием и ужасом, беспрерывно меняя маски ее тревожных мыслей.
В Йоханнесбурге ей не пришлось ждать багажа. Все, что она взяла с собой, поместилось в небольшой сумке, разрешенной к провозу в салоне.
В толпе встречающих она почти сразу различила картонку со своим именем, которую держал молодой чернокожий. Он представился на немного вычурном английском и объявил, что его зовут Рой. Он был любезен, но ее вопрос о цели путешествия предпочел проигнорировать.
Несмотря ни на что, Жюльетта глядела вокруг глазами туристки. Погода стояла великолепная, хотя уже близилась осень. Она приоткрыла окно машины и высунула нос навстречу теплому ветру. Ей показалось странным, что в этой столь не похожей на Англию стране движение тоже левостороннее. Когда они добрались до центра и покатили по прямым улицам, засаженным эвкалиптами, Жюльетте вдруг почудилось, что она оказалась в только что завоеванном городе. Виллы, сады, стены с электрическими проводами — все дышало атмосферой колонии, хотя по улицам сновали толпы чернокожих, словно перебравшиеся сюда откуда-то издалека. Эти люди не казались испуганными или озабоченными, но все же вели себя словно в гостях.
Когда перед ними на мгновение возникли небоскребы делового центра, Жюльетта решила, что они едут туда, но Рой свернул налево, и они снова оказались в застроенных жилыми домами кварталах, которые в конце концов привели их к другому аэродрому, предназначенному для частных внутренних рейсов. Здание аэропорта было построено в пятидесятых годах, в эпоху, когда авиация казалась символом роскоши и комфорта. Современные картины и мраморный пол вписывались в эту традицию, хотя нынешними избранными счастливчиками стали в основном разбогатевшие фермеры и охотники на слонов, облаченные в выцветшие робы.
Рой взял паспорт Жюльетты и повел ее к проходу, за которым виднелась движущаяся дорожка. Сумка девушки проследовала через рентгеновский аппарат. Рой вернул Жюльетте паспорт, в который была вложена какая-то бумажка. Это, объяснил он, ваш посадочный талон. В нем не был указан аэропорт назначения. Жюльетта присела в пустынном зале ожидания в компании своего ангела-хранителя.
Вскоре два летчика в рубашках с коротким рукавом и кейсами в руках прошли по залу и вышли в дверь, ведущую на летное поле. Жюльетта видела, как они направились к двухмоторному самолету, стоявшему в ряду других машин, напоминающих флотилию прогулочных катеров.
Кто-то из экипажа дал знак, и Рой, взяв Жюльетту за руку, повел ее к самолету. Правый мотор уже работал, издавая немного прерывистое низкое урчание. В эту минуту девушка поняла, что она будет единственным пассажиром. Рой все еще держал ее за руку, то ли чтобы успокоить, то ли боясь, что она улизнет в последний момент. Как только Жюльетта поднялась на борт, второй пилот потянул за шнур, поднимавший трап, и дверь захлопнулась. Он указал Жюльетте на одно из кожаных кресел у иллюминатора, потом помог ей затянуть ремень и направился в хвост самолета. Первый пилот включил левый мотор, и самолет затрясся. Второй пилот вернулся с двумя баночками колы, протянул одну Жюльетте и чокнулся с ней. После царившей в машине жары она с удовольствием утолила жажду большим глотком.
