— Старшим был юноша по имени Роджер. Именно с ним вы впервые вступили в сексуальные отношения.
Вот это уже ближе к правде, если не считать того, что Роджер был вовсе не сыном хозяев, а мерзким соседским пареньком, как-то вечером, когда она возвращалась домой с дискотеки, оказавшимся у нее на дороге. Жюльетта не стала бы употреблять слово «изнасилование». Что ни говори, но в том, что последовало, она тоже сыграла свою роль. Сексуальные отношения казались ей в ту пору одной из жестоких игр, позволявших выплеснуть душившее ее бешенство. Роджер оказался просто живым орудием ее посвящения. Это было почти то же самое, что побег из дома.
— Вернувшись во Францию, вы записались на английское отделение филологического факультета университета Лион III.
— Лион II.
— Шесть месяцев вы пробыли активисткой студенческого профсоюза. Потом вы вступили в экологическую группу «Зеленый мир». Вы участвовали во многих акциях протеста, в частности в демонстрации у атомной станции в Трикастене. Именно там вы познакомились с Джонатаном Клазесом.
Их группа решила тогда блокировать ворота станции, чтобы помешать выехать грузовику с радиоактивными отходами. Операцию сорвали переброшенные туда в огромном количестве люди из ЦРС. Жюльетта пустилась в путь ночью с еще пятерыми товарищами. Рано утром пошел дождь, и они заблудились в хитросплетении дорог, окружавших станцию. Взвод жандармов бросился на них в тот момент, когда они, сами того не зная, приблизились к защищенной током решетке. Жюльетта потеряла своих. Голодная и промокшая, она добралась до какого-то кафе и там познакомилась с Джонатаном. Он сказал, что тоже участвовал в акции, но с самого начала считал, что она обречена, и расположился в кафе, наблюдая за происходящим. Он показался Жюльетте высокомерным кривлякой. Его пресыщенный вид, манера томно прикрывать глаза, затягиваясь сигаретой, делали Джонатана похожим на театрального денди. Он предложил девушке воспользоваться его мотоциклом. Жюльетта отказалась. Она вернулась в Лион на автобусе и немедленно забыла про Джонатана.
— Вы до того никогда не встречали этого парня?
— Никогда.
Мужчина и женщина обменялись взглядом.
— Но ведь он уже год был членом «Зеленого мира», — сказала американка.
— Я только позже узнала об этом. В организации много групп, всех знать нельзя.
Жюльетте показалось, что, задавая эти вопросы, они интересуются Джонатаном не меньше, чем ею самой.
На этом вечер закончился. Она с трудом заснула, а весь следующий день бродила по двору или мечтала, валяясь в постели. Жюльетта с нетерпением ждала продолжения. Допрос возобновился уже в сумерках.
— Что с вами произошло в июле две тысячи второго года?
— «Зеленый мир» готовил акцию протеста против приезда Буша в Париж. Следовало бойкотировать США, не подписавших Киотского протокола. Это было главной целью. Мы отправились поездом в Париж и в шесть утра поехали на метро к площади Согласия. В переходе метро мы переоделись. У американского посольства мы появились в майках со скелетами и масках в виде черепов. В общем, устроили им небольшой Хэллоуин…
Это была смехотворная выходка. Сегодня она судила все это очень строго, хотя именно там и тогда она по-настоящему узнала себя.
— Полиция вела себя довольно жестко. Они накинулись на нас, чтобы рассеять.
— Вы были ранены?
— Да. Идиотское стечение обстоятельств. Я споткнулась и свалилась прямо под ноги легавому. Сломала правую лодыжку, но он ничего не понял. Заорал, чтобы я встала, и в конце концов схватил меня за волосы. Вокруг крутились фотографы, и назавтра эта сцена оказалась на первых страницах газет. Меня превратили в жертву и мученицу.
— И все-таки через два месяца вы вышли из организации.
Жюльетта помолчала. Как объяснить, что она тогда чувствовала?
Она, которую так долго травили, которую отец называл дебилкой и паразиткой, а мать никогда не жалела, вдруг испила чашу унижений до дна. Она валялась в ногах мужчины в каске и кованых сапогах, который над ней издевался, но взамен ее ждали возмездие и слава. Это была судьба святых и пророков, воскрешение, достойное самого Христа. Мир воздал ей должное, заменив последнее место на первое. Ей казалось, что она никогда не спустится с небес на землю.
Целых пятнадцать дней после происшествия она принимала важных шишек и раздавала десятки интервью. Поначалу все шло хорошо. «Зеленый мир» радовался шумихе в прессе, но вскоре стало совершенно ясно, что Жюльетта потеряла контроль над собой. Она втягивала организацию в свои мстительные планы и объявляла войну всему миру. Активисты движения пытались ее урезонить, но она продолжала спать по два часа в сутки и составлять многостраничные прокламации, рассылая свои послания по всему миру.
— Кто принял решение поместить вас в психиатрическую клинику?
— Не знаю. Я всегда считала, что «Зеленый мир», но у меня нет доказательств.
— Как долго вы там оставались?
— Три недели.
— А потом?
— Потом я вернулась в Лион.
Та осень была ранней и серой. Жюльетта вернулась к привычному самоуничижению. Она бросила принимать лекарства и днями валялась в постели.
— У вас больше не было контактов с «Зеленым миром»?
— Они исключили меня из своих рядов и, видимо, велели никому меня не навещать.
— Кроме Джонатана.
— Он тоже вышел из организации.
Мужчина и женщина заметно удивились, и она прибавила:
— Во всяком случае, он так мне сказал.
— Он стал жить у вас?
— Нет, у него была комната в районе Сен-Поля, но он часто приходил. Мы стали любовниками, если именно это вас интересует.
— Он вам нравился?
— Он смешил меня и был ласков. Заставил меня встряхнуться. Только из-за него я смогла сдать экзамены и найти место учительницы в Юра.
— Недалеко от вашей тетки?
— Ну да.
— А что он рассказывал о своих занятиях, своем прошлом?
— Он рассказывал о Соединенных Штатах.
На этом двое решили прерваться и отвели ее в комнату. Она чувствовала, что они дошли до того момента, когда все становилось возможным, даже насилие.
Глава 4
Провиденс. Род-Айленд
До самого последнего момента Поль не был уверен в том, что Керри сделает решительный шаг. Она его сделала. Керри прибыла поездом из Нью-Йорка, и Поль встретил ее на вокзале. На сей раз дождя не было, а значит, не было и причин, чтобы не расцеловаться. Керри подставила ему одну щеку, потом другую, держась сдержанно, почти по-военному.
Поль положил вещи Керри в багажник служебной машины, позаимствованной в Провиденсе. На вид вполне обычная сумка из телячьей кожи, но стоит, наверное, бешеных денег. В нее помещалось только самое необходимое. Может быть, она не собиралась оставаться здесь надолго? Или по-прежнему считала, что на задании надо держаться старых добрых армейских привычек: действовать по уставу и не позволять себе ничего лишнего? Поль уселся за руль и, не заводя мотор, обернулся к Керри:
