Привыкнув к ночным допросам, Жюльетта стала позволять себе вольности со своими хозяевами. Иногда она избегала прямого ответа на вопрос и пускалась в отвлеченные рассуждения, стоило только дать волю хаосу мыслей и воспоминаний, роившихся в ее голове. Это злило ее собеседников, но в то же время позволяло им не так быстро истощать запас вопросов, которые следовало растянуть на всю ночь.
— Знаете, в то время я еще не отошла от этой истории с «Зеленым миром».
Жюльетта принялась рассказывать все перипетии своих отношений с организацией. Терпение американки наконец лопнуло.
— Я спросила вас, говорил ли Джонатан в Штатах о своей службе?
— Подробно нет. Говорил так, между делом.
— Между делом? — проворчал южноафриканец, сжимая кулаки.
— Вы должны понять. В то время я словно спустилась с неба на землю. После периода славы и возбуждения я все видела в черном цвете. Я смотрела на мир с отвращением. Джонатан говорил то, что я хотела слышать. Мне кажется, он черпал слова из своих американских переживаний.
— Какие слова?
— Он говорил мне, что везде и во все времена люди, обязанные защищать великие идеалы, оказывались недостойными своей миссии и предавали их. Именно поэтому все революции тонули в буржуазном реформизме. Экология представлялась ему последним великим сражением. В этом бою на кону стоят не интересы общества или даже рода человеческого, а судьба всей планеты. Но и эта революция не избежала общей судьбы, погрязнув в болтовне и компромиссах.
Вот уже две ночи американка приносила с собой блокнот, возможно, чтобы придать себе солидности. Казалось, сейчас ее очень заинтересовали заявления Жюльетты, и она без устали в нем строчила.
— Во Франции, по его мнению, экологическое движение оказалось самым беззубым в мире. Французские университеты по горло погрязли в политике, они почувствовали вкус власти и до отвращения склонны к компромиссам. Даже такие, как «Зеленый мир». Хоть они и стоят от всего этого в стороне и считают себя свободными, но всегда боятся зайти слишком далеко. Я и сама чувствовала точно то же самое. После демонстрации, на которой меня ранили, я ощутила в себе дух Жанны д'Арк. Я хотела драться до конца, а аппаратчики испугались и позорно наложили в штаны.
— Хватит о Франции. Вас спрашивают о том, что он говорил о Соединенных Штатах.
— Ну да. Как я поняла, там есть по-настоящему боевые группы, настроенные на революцию. Джонатан примкнул к одной из таких групп, у которой имелась довольно активная ячейка в Бринморе. Зная его, я думаю, что там были две-три пришедшиеся ему по душе девчонки…
— Вы не верите в искренность его намерений? — резко спросила американка.
— Трудно сказать. Он ведь никогда не расставался с маской иронии и безразличия.
В долгие часы одиночества между допросами Жюльетта много думала о Джонатане. Она чувствовала, что ее отношение к нему меняется — после короткого периода страсти, а потом презрения к ней пришло что-то вроде отстраненной нежности.
— Как называлась организация, с которой он сотрудничал?
— «Одна планета».
— Вы о ней знали?
— Нет. Они не работают в Европе.
— Вы пытались навести справки?
— Нет. Судя по тому, что он говорил, «Одна планета» создавалась, чтобы порвать с традиционными защитниками природы вроде «Сьерра Клуба». «Одна планета» стремилась к активным действиям, не исключая даже насилия. Именно это его привлекало, но в конце концов он понял, что и «Одна планета» предала свои принципы, а ее руководители превратились в типичных буржуа.
— Джонатан упоминал о том, что вышел из организации?
Жюльетта достаточно хорошо узнала своих собеседников, чтобы понять, что об этом они знают не больше ее. Однако интерес их был неподдельным: южноафриканец не сводил с девушки глаз, а американка оторвалась от своего блокнота.
— Он не рассказывал мне об этом в деталях. Мне кажется, что под конец его пребывания в организации велись жаркие споры. Большая группа активистов осуждала реформистское крыло и призывала к решительным действиям.
— Каким же?
— Об этом он ничего толком не говорил.
Жюльетта помолчала, вспоминая эпизоды из той, прежней жизни, всплывающие у нее в памяти.
— Знаете, мы всегда избегали определенности. Так, общие слова, возмущение порядком вещей, призывы к насилию, гневные лозунги против тех, кто убивает планету, и их приспешников… От этого мне становилось легче.
— Он говорил, почему покинул Соединенные Штаты?
— Его стажировка завершилась, вот и все. Родители хотели, чтобы он окончил университет.
— Вас не удивило, что этот неукротимый бунтарь послушно вернулся к родителям?
— Я поняла это позже. Тогда все выглядело совсем по-другому. Он говорил, что активисты радикального крыла выделились в отдельную группу и советовали ему вернуться. Они сохранили контакт, а Джонатан думал, что принесет больше пользы, став их связным в Европе. Он намекал, что вскоре может представиться случай оказать им большую услугу. Я сказала, что, если дойдет до дела, я очень хотела бы в этом участвовать.
— Когда точно он говорил об этом?
— Два года назад.
— Эти два года вы были вместе?
— Нет, я сдала экзамены и устроилась в Шоме преподавателем колледжа Монбельяр. Джонатан оставался в Лионе. Мы стали видеться реже.
— Он был вам верен?
Услышав этот вопрос, американка в бешенстве обернулась к мужчине.
— Мне было все равно. Я больше его не любила.
— Почему? — настаивал южноафриканец.
— Я стала ловить его на лжи, и это мне не нравилось.
— По какому поводу?
— Его жизнь, родители.
— Вы с ними знакомы?
— Об этом не шло и речи. Поначалу мне показалось, что он, как и я, свободен и когда-то взбунтовался против своей семьи. Потом я поняла, что все совсем не так. Его комнату оплачивали родители, и он постоянно брал у них деньги.
— Вы требовали у него объяснений?
— Нет. Я просто начала от него отдаляться, потом нашла место в Юра, и мы расстались без ссор.
— Вы знаете, чем занимаются его родители?
— Об этом я узнала позднее.
— Когда?
— Когда он попросил меня помочь ему во Вроцлаве.
— А отчего именно тогда вас заинтересовали его родители?
— Я и не интересовалась. Все выяснилось случайно, когда я захотела с ним связаться. Он оставил мне номер мобильного, который никогда не отвечал. Я решила поехать к нему домой, и оказалось, что он дал мне адрес своих родителей. Я увидела табличку с их именем, точнее, с именем его тестя. Я пошарила в интернете и поняла, кто он такой.
