— Вы полагаете, что это относится и к «новым хищникам»?
— Совершенно верно, хотя к нашей информации следует подходить критически. Организации такого рода чаще всего закрыты для публики. Вступая в них, можно рассчитывать максимум на получение публикаций и приглашение принять участие в демонстрациях. Их компьютерные базы тоже неплохо защищены, верно, Кевин?
— Да, — подтвердил тот ломающимся голосом, — компы у них огорожены как надо. Взломать-то их можно, это не вопрос, только фиг там чего найдешь. Так, фуфло одно. Ни одного стоящего файла. Походу, они вообще не доверяют компьютерам.
Керри одобрительно кивнула головой, глядя на Кевина, которому подобное красноречие стоило немалых усилий. Разговор подхватила Тара:
— Мы можем отслеживать внутренние разногласия в «Одной планете» и появление на свет «новых хищников» на основе лишь весьма фрагментарной информации.
— Как в старые добрые времена кремлинологии, — заметил Александер, который, пристроившись возле самой двери, рассеянно слушал коллег.
— Расскажи нам о главном, — попросила Керри Уилберна.
— Все началось года четыре назад. Первые признаки разлада появились во внутренней газете «Одной планеты», предназначенной только для членов организации. Похоже, что в самом начале руководство пропустило удар, позволив высказаться своим оппонентам, но быстро осознало опасность и решило приструнить движение. С этого времени во внутренних публикациях нет и следа полемики, если не считать исходящих от руководства редакционных статей, где вскользь упоминается о существовании некоторых противоречий, а мнения несогласных клеймятся как ереси.
— В чем же суть споров?
— В определении места человека в природе, — сказал Уилберн.
Александер испустил глубокий вздох и принялся старательно полировать ноготь. Керри сделала знак Уилберну не обращать внимания.
— В американской экологии всегда боролись два направления. Одно, которое можно назвать гуманистическим, призывает к защите природы, чтобы сделать человека счастливым. С точки зрения морали в центре всего стоит человек и его будущее.
— Это умеренное, «вменяемое» течение в экологии, — уточнила Керри и добавила, что считает проблему чрезвычайно серьезной.
— Другое направление можно назвать антигуманистическим. Оно существовало всегда и время от времени выходило на первый план. Для его приверженцев человек является всего лишь одним из множества видов, присвоившим себе всю власть на Земле. Необходимо поставить его на место. С этой точки зрения защищать природу — значит вернуть права всем видам животных и даже растениям, скалам и рекам. Природа, полагают они, есть явление в себе и для себя. Она может обойтись и без человека, а вот он без нее не может.
— Ну и что?
— Последствия трудно переоценить. Для антигуманистов природу надо защищать от человека. Уже в начале девятнадцатого века Джон Муйр, основатель Сьерра-Клаб, писал, к примеру: «Если разразится война видов между животными и его величеством Человеком, мои симпатии будут на стороне медведей». А Джон Говард Мур выражается еще яснее: «Человек — это самое разнузданное, пьяное, эгоистическое, лицемерное, жалкое и кровожадное из всех созданий».
— Он говорит о Человеке с большой буквы. Это не про меня, — пошутила Керри.
— Итак, весь вопрос в том, до какого предела можно дойти в борьбе против человека. В этом вопросе у «Одной планеты» нет четкой позиции. Идея насилия близка ей с самого основания: в борьбе за деревья, реки и ландшафт она готова саботировать многие общественные начинания. Совершенно неизбежно, что рано или поздно среди них должны появиться люди, готовые воевать не с человеческой деятельностью, а с человеком как видом.
— На этом и настаивали раскольники четыре года назад?
— Да. После множества схваток с лесорубами некоторые стали говорить: «С этим пора кончать. Убийцы природы не заслуживают ни капли жалости. Мало подсыпать песок в моторы их машин, надо уничтожить самих водителей».
— Четко и ясно.
— Такого рода споры возникали не только в «Одной планете». Леваки из числа защитников китов тоже договорились до чего-то подобного. Многие активисты считали «Зеленый мир» слишком умеренным движением. Они купили катер, укрепили его нос бетоном и отправились таранить португальское китобойное судно.
— В самом деле?
— Чистая правда. Когда дело дошло до такого, руководители «Одной планеты» забеспокоились и решили провести красную линию: человеческая жизнь неприкосновенна.
— Это правило соблюдалось?
— В первое время да, — сказала Тара. — Следующие шесть месяцев мы не видим следов внутренних разногласий, но радикалы не сложили оружия. Они были не слишком организованы, и наступление руководства застало их врасплох. Постепенно они обособились и снова подали голос.
— Когда?
— Примерно два с половиной года назад. Именно тогда на форумах организации снова зазвучали радикальные антигуманистические призывы.
— «Новые хищники».
— Они самые. Они успели выработать свою идеологию и выдвинуть более понятные лозунги. По-прежнему ратовали за насилие и даже убийство, но не абы как. Заявляли, что выступают против классических форм терроризма. По их мнению, уничтожать индивидуумов совершенно бессмысленно. Это похоже на жалкие попытки защитников животных освободить конкретных собачек и кошечек. Главный вопрос не в этом. Они не хотят защищать или уничтожать индивидуумов вне зависимости от вида, к которому те принадлежат. Гораздо важнее поддерживать систему равновесий. В природе индивидуум ровно ничего не значит. Между живыми существами и окружающим миром, между животными и растениями постоянно поддерживается система сдержек и противовесов. В природе их гарантом являются хищники. Распространение любого вида ограничено его естественными врагами, а распространение последних — другим видом хищников. Главная ошибка человека в том, что он оградил себя от хищников. Человек стремится гарантировать каждому из себе подобных право на жизнь, хотя такое право может быть только следствием естественного равновесия. В итоге человек бездумно размножается и губит все вокруг себя.
— Все это как-то запутанно, — пробормотал Александер, вытирая лоб. — Вы не могли бы выразиться яснее?
Керри испепелила его взглядом и решительно взяла слово:
— Это кажется сложным, потому что мы не говорим на их языке. В их текстах, особенно ранних, есть своего рода поэзия которая делает идеи простыми и доходчивыми. Они говорят к примеру, что Земле надо вернуть нормальное дыхание. Человечество потопом растекается по миру, подавляя все остальные формы жизни. Надо обратить вспять этот поток, построить плотины и выкачать лишнюю воду…
Поль восхищался тем, как за неполную неделю, оказавшись в атмосфере тотального недоверия, Керри сумела взять ситуацию в руки и де-факто возглавить бюро. Каждый из присутствующих, а через них и все остальные ключевые фигуры в Провиденсе теперь искренне верили, что на свете нет дела важнее, чем разобраться в тонкостях споров различных групп внутри движения «Одна планета». Даже Александер казался если не убежденным, то все же заинтересованным.
