— Иными словами, он в добровольном заточении около двух лет? — уточнил Поль.
— Что-то вроде того.
— Как раз в это время Хэрроу расстался с «Одной планетой» и стал разрабатывать свой план.
— Я хотел, чтобы вы сами пришли к такому выводу, — скромно сказал Александер.
— С тех пор он никого не принимает?
— С ним нельзя связаться, он никому не назначает встреч и абсолютно никого не принимает. С ним контактирует только охрана.
— Он как-нибудь объяснил свое удаление от мира? — спросил Барни.
— Никак. Известно, что он страдает каким-то хроническим заболеванием. Что-то вроде вялотекущего рака костей. Он держится только на химиотерапии, которая лишает его сил. Напомню, что все это только слухи.
Полученная информация повергла присутствующих в оцепенение. Каждый напряженно думал. Раньше все стремились высказать свои соображения, но теперь, когда Барни предложил начать обсуждение, никто не попросил слова.
— Итак, — подвел итог Барни, — этот Маклеод явно финансирует предстоящую операцию, но никто не имеет к нему доступа. В вопросе о том, где она будет проводиться, мы почти не продвинулись. Есть лишь три ориентира: Индия, Китай и Бразилия. Это слишком большой разброс.
— Если только они не намерены нанести удар одновременно в трех странах, — предположила Марта.
— Если бы мы обладали возможностями ЦРУ, то могли бы установить слежку за всеми тремя типами, — высказала Тара то, что тревожило всех. — Но до этого нам далеко…
— Да уж, — раздраженно произнес Барни. — И кроме того, мы точно не знаем, какую роль играет Контора во всем этом деле. Значит, предстоит выпутываться самим.
В комнате воцарилось молчание. Все думали о двусмысленности их положения. Они рассматривали стены скромного жилища и казались обескураженными. Они не только больше не принадлежали к могучей государственной организации, но и поставили себя на грань разрыва с частной фирмой, в создание которой вложили столько сил. Все были убеждены, что отстаивают правое дело, но сражаться им приходилось одним против всех. Они дошли до предела того, что можно осуществить в такой ситуации.
Поль наконец прервал молчание.
— Ключ ко всему у Маклеода, — сказал он.
Он втянул голову в плечи, по-боксерски выставил руки вперед и стал выглядеть еще более собранным, чем обычно.
— Его надо допросить во что бы то ни стало. Допросить с пристрастием, чтобы он ответил на все наши вопросы. Если он финансировал операцию и обеспечивал ее проведение, он должен знать, где находится Хэрроу.
— Повторяю, что доступ к нему совершенно невозможен, — сказал задетый за живое Александер. — Попытка применить силу может обернуться катастрофой. У этого типа связи на самом высоком уровне в Соединенных Штатах и других странах. Ходят слухи, что он близок к неоконсерваторам и финансировал многие из их кампаний.
Столкнувшись с решительностью Поля, Александер снова превратился в крючкотвора, которым на время перестал быть. Никто не дал бы и цента за его мнение.
— Это понятно, — пробурчал Поль. — Задача трудная, но я убежден, выполнимая.
И он добавил глухим вызывающим голосом:
— Доверьте это мне.
Поль замолчал на минуту, чтобы увериться в молчаливом одобрении присутствующих, и добавил:
— Жаль, Керри, что тебе пришлось делать такой крюк. Чтобы попасть из Австрии в Швейцарию, не надо заезжать в Род-Айленд.
Он поймал взгляд ее заблестевших глаз.
— Тайсен, — крикнул Поль в направлении микрофона, — ты еще на линии? Закажи нам билеты на ближайший рейс до Женевы.
Глава 2
Рио-де-Жанейро. Бразилия
Они съехали с трассы, и сидевший за рулем Зе-Паулу сбросил скорость. Пейзаж вокруг изменился так сильно, что казалось, они попали в другую страну. Бразилия пляжей, роскошных отелей и скоростных магистралей осталась позади, сменившись серой равниной, усеянной до самого горизонта растущими из земли лачугами.
В Байшада-Флуминенсе ничто не напоминало о ее сельскохозяйственном прошлом. Под щедрыми лучами солнца к небу поднимались лишь клубы пыли и глинобитные стены. На улицах возились босоногие ребятишки. Видно, что они довольно сносно питаются и большинство из них не сироты. Они просто-напросто бедны, бедны до такой степени, которую даже и вообразить трудно, ибо эти люди не жертвы природного катаклизма или расстройства в делах — бедность стала их истинной и, скорее всего, вечной долей. Они родились бедняками, как другие существа рождаются лисами или лошадьми. Для них бедность не состояние, а биологическая характеристика. Они по-своему приспособились к ней. Видя, как дети смеются и улыбаются, гоняя тряпичный мяч, не знаешь, что и подумать. Что это, высшее проявление страдания или парадоксальное воплощение счастья?
Сидевшая на заднем сиденье «форда» Жюльетта прилепилась к стеклу. Она глубоко дышала через нос, но не чувствовала ничего, кроме отдающего лесом запаха кондиционированного воздуха. Ничем не пахнущая нищета показалась ей особенно нереальной. Дети поворачивали головы к машине. Кое-кто бежал за ней, стучал по стеклам и строил гримасы, выставляя напоказ беззубые рты. Устроившийся впереди Хэрроу напряженно смотрел прямо перед собой, как человек, проходящий мимо змеи и боящийся ее разбудить. Зе-Паулу делал устрашающие жесты, стараясь отогнать маленьких попрошаек, но все его попытки вызывали у детей только новый взрыв смеха.
— Это несчастные люди, — объяснял он, старательно объезжая выбоины на дороге, — несчастные и чудовищные. Здесь всегда так: от невинности до преступления всего один шаг. Лет до пяти они невинны, потом начинают курить, нюхать, торговать. И убивать.
За ними все еще бежали выдубленные солнцем бритоголовые чесоточные ребятишки в превратившихся в лохмотья футболках. Жюльетта встречалась с ними взглядом, читая в глазах детей все то, о чем говорил Зе-Паулу: загубленную невинность, трудно переносимую жестокость, почти животную ненависть и добродушие.
— Здесь самые старые лачуги фавелы. С некоторой натяжкой можно даже назвать их домами. Ясное дело, тут все кишит паразитами, и каждый год прибавляется детей с лицами, изуродованными укусами крыс. Но здесь, по крайней мере, есть окна и двери. Когда очередной алкоголик лупит свою жену, он может это делать не на виду у соседей.
Машина ехала по широкой дороге в самом центре Байшада.
— Чем дальше в ту сторону, тем жилища беднее, — говорил Зе-Паулу, указывая на затянутый облаками пыли горизонт. — У самого края кое-кто строит жилища из веток, старых мешков и кусков пластика. Там те, кто прибыл недавно.
— И много сегодня таких?
Зе-Паулу повернул голову, чтобы ответить Жюльетте:
— Тысячи в месяц. Может быть, и десятки тысяч. Они стекаются сюда из внутренних областей, особенно с Северо-Востока.
