— Я видел вашего брата раньше, Эйлин, хотя и не помню, где и когда. Но то, что происходило в тот день, до сих пор меня преследует.
В течение следующих сорока пяти минут Слоун во всех подробностях рассказывал Эйлин о своем ночном кошмаре; он рассказал ей, что видит ее брата в комнате, стоящим возле огромного афро-американца. Блер отхлебывала виски, терпеливо слушая и задавая вопросы — изредка, но вопросы очень точные и уместные. Когда Слоун кончил свой рассказ, перед нею стоял пустой стакан и пепельница, полная окурков.
— Не уверен, что это выведет меня куда-нибудь, но я хотел бы больше узнать о вашем брате, — сказал он. — Это может оказаться зацепкой на пути к другому человеку. Зацепкой пусть маленькой, но неплохой для начала.
— Хотела бы я вам помочь, Дэвид, но я и сама сейчас недалеко продвинулась. В настоящий момент передо мной как бы каменная стена, которую я не в силах преодолеть. Думаю, частично это из-за рода деятельности Джо.
— Рода деятельности?
Она секунду помолчала, и он почувствовал, что она прикидывает, как много может ему рассказать.
— Вы не найдете этого ни в газетах, ни в его послужном списке, Дэвид, но мой брат работал на ЦРУ.
Мысленно Слоун пролистал прочитанные ранее газетные вырезки, суммируя факты: Браник работал за границей — в Лондоне, Германии, Мексике. Почему-то он и тогда отметил это обстоятельство как важное, хотя и не мог понять почему. Сейчас он это понял. В каждой из этих стран шефом местного отделения ЦРУ был Роберт Пик.
— Он работал у Роберта Пика. Они дружили.
Она кивнула.
— Насколько я понимаю, Джо был зачислен в компанию лишь затем, чтобы сделать его присутствие в той или иной стране законным. Разумеется, нам не полагалось об этом знать, но хранить секреты в нашей семье довольно трудно. Никто из нас не хотел этого возвращения в Вашингтон.
— Думаю, у вас не сохранилось ни чеков, ни каких бы то ни было записей, по которым я смог бы определить компании, в которых он работал?
Блер окинула взглядом кабинет и покачала головой.
— Наверное, мы могли бы разузнать кое-какие фамилии, но никаких записей я никогда не видела. Сомневаюсь, чтобы Джо стал бы здесь их держать. Самым логичным было бы... — Она осеклась и секунду словно бы изучала его. — Да, вы могли бы это проделать.
— Проделать что?
— Вы немного молоды, но не настолько, как я думаю, чтобы это бросалось в глаза. Джон всегда выглядел моложе своих лет.
Слоун был в совершенном недоумении:
— Джон? Простите...
— Мой муж. Мне пришло это в голову сразу же, как только я увидела вас вылезающим из машины. Какой у вас рост, Дэвид? Шесть и один? Шесть и два?
— Шесть и два.
— А весите сто девяносто фунтов?
— Примерно. А что такое?
Блер улыбнулась:
— Вы очень похожи на Джона, когда он был помоложе и потемнее. Рост у вас одинаковый. И комплекция. И цвет лица.
— Вы заставляете меня теряться в догадках, Эйлин.
— Существует договоренность, что завтра я приеду разбирать кабинет Джо. Я ехать не могу — возникли сложности с доставкой его тела домой в Бостон, а это важнее. До вашего приезда я собиралась позвонить и перенести встречу.
— И вы думаете, что поехать туда смогу я.
— Можно позвонить и сказать им, что я посылаю вместо себя Джона.
— Ну, не знаю, Эйлин.
— Это даст вам возможность проникнуть туда, даст шанс порыться в кабинете Джо. Скорее всего, именно там вы найдете его документы, записные книжки, узнаете его знакомства и контакты.
Слоун покачал головой.
— Но у меня нет удостоверения личности, Эйлин.
— Поэтому я и заговорила о комплекции. Вы можете взять водительское удостоверение Джона. Он из тех водителей, которых никогда не штрафуют, удостоверение ему возобновляют по почте. По-моему, в последний раз он фотографировался, когда ему было под сорок. Вы с ним как братья. И я дам вам несколько его визиток на всякий случай.
— И этого хватит?
— Больше вам ничего не потребуется. На той неделе я устроила им форменный разнос. Помощник генерального прокурора, в чьем ведении находится дело, боится меня теперь, как огня. Позвонив, я скажу ему, что не желаю никакой волокиты с пропусками, допусками и прочей вашингтонской дребеденью, что я хочу, чтобы все было проделано незамедлительно. Мне приходилось бывать у Джо. Кабинет его в старом здании администрации, напротив Белого дома. Там надо пройти через секьюрити, но они могут включить вас в список VIP-персон, чтобы облегчить процедуру. Главным образом их интересует оружие.
— Ну а если секретарь или кто-нибудь...
— Да кто там знает Джона? Он же домосед и редко когда покидает Бостон. — Она улыбнулась. — Что может нас подвести?
51
Чарльзтаун, Западная Виргиния
Клей Плешуин сидел на стуле, стараясь переносить тяжесть тела на правое бедро, и читал передовицу «Духа Джефферсона», местного еженедельника. К вечеру от долгого сидения начинал сильнее ныть его седалищный нерв, но не по этой причине он мечтал сейчас об отставке. Три месяца назад он умолил своего родственника спасти его от домашней идиллии, заготовленной ему женою ко времени его выхода на пенсию. Дж. Рэйберн Франклин дал ему частичную занятость, поручив отвечать на звонки и вести учет приходов и уходов сотрудников, что вызволило его из дома. Но известие о гибели Берта Купермана заставило Плешуина тосковать о доме и пребывании в кругу семьи — с женой и внуками.
Утром состоялись похороны Купермана. В отделении царила сдержанная скорбь — настроение, которому еще некоторое время суждено было длиться. В память товарища они основали фонд, надеясь собрать достаточно денег на воспитание младенца и будущее его образование. Конечно, отца это ему не заменит. Плешуин сложил газету, бросив последний взгляд на фотографию — разбитая патрульная машина Купермана, висящая на стреле крана. Он вспомнил, как хотел всегда Куп увидеть в газете свою фотографию с упоминанием фамилии.
— О Господи... — вздохнул Плешуин.
Стеклянная дверь за его спиной распахнулась, но Плешуин не дал себе труда обернуться. Он увидел, как въезжает на парковку машина Тома Мольи — изумрудно-зеленый «шевроле» 1966 года выпуска.
— Табло! — произнес он.
Молья на ходу притормозил, борясь с желанием содрать со стены кусок картона и разорвать его в клочки. Впервые за двадцать лет службы ему претила его работа полицейского. Ему претило, что кто-то обводит его вокруг пальца, претило, что, убив Купа, убийца не получит по заслугам. Расследование по этому делу, которое он попытался вести, зашло в тупик. Хо не сможет больше ничего сделать с телом. Выяснить, какой телефонный разговор, подслушанный Куперманом, заставил его помчаться к обрыву, как в том был уверен Молья, оказалось невозможным. Расследование дела Браника вырвали у него из рук.
