Последнее было совершенно непонятно Игнату Севастьяновичу, сие было известно только предшественнику. Уточнять он не имел права, иначе бы вызвал удивление у полковника.
— Пока еще есть время, барон, дезертируйте, — проговорил фон Винтерфельд.
— Я подумаю, господин полковник.
— Вот и хорошо. Надеюсь, вы, барон, примете правильное решение, — добавил офицер, поднимаясь из-за стола.
Он направился к двери. Остановился. Надел на руки белоснежные перчатки и лишь после этого вышел.
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — проговорил фон Хаффман, поднимаясь с кровати и подходя к столу. — Любопытно, какое же решение он мне предлагает сделать? Неужели рассчитывает, что я не поддамся на его провокацию и самолично пойду на эшафот? Нет уж — дудки. Не для этого мне судьба дала еще один шанс.
Сел за стол, и тут же к нему подошла хозяюшка. Да не просто так это сделала, а принесла обед.
— Умирать, господин барон, — проговорила она, — все же не на пустой желудок.
— Вы правы, сударыня, — молвил фон Хаффман и поцеловал руку прекрасной незнакомки.
Словно голодный зверь, он накинулся на еду. Дичь, а скорее всего это был голубь, была приготовлена на славу. Соус — пальчики оближешь. Удивительно, что у барышни нашлось время на всю эту стряпню. Достаточно было обычной каши.
— Я вам вычистила ваш мундир, барон, — сказала вдруг она, протягивая доломан.
— Спасибо, красавица, — проговорил фон Хаффман. Взял и положил на кровать.
Пообедав, барон подошел к окну и выглянул. На улице было тихо. Чуть поодаль виднелся лагерь пруссов. Возле дома, привязанной к тыну, стояла лошадь.
— Может быть, фон Винтерфельд надеется, что я все же решусь. Тогда как только вскочу в седло, так тут же буду убит при попытке к бегству, — прошептал фон Хаффман. — А что, гуманно. И совесть чиста. Э нет, господин полковник. Если я и дезертирую, то уж точно не на этой несчастной кобылке.
Фон Хаффман обошел комнату и приник к другому окну. С этой стороны был прекрасно виден лагерь Черных гусар. Солдаты кое-как отходили от битвы, подводя итоги и подсчитывая убитых. Готовили обеды, чистили оружие, тренировались. Именно в лагере можно было бы найти хорошего коня. Да и полковник вряд ли надеется, что он предпочтет трудности во время побега.
Адольф фон Хаффман надел доломан, отыскал колпак. Стер с него пыль и направился к дверям. Приоткрыл и тут же захлопнул. По ту сторону стояли два пехотинца, а значит, просто так дом не покинешь. Идти наверх тоже глупо, оставалось только одно. Барон приоткрыл дверь и произнес:
— Господа, не могли бы вы позвать полковника.
Пехотинцы переглянулись. Что было потом, фон Хаффман не знал, так как закрыл дверь. Взглянул на своего товарища по оружию, проговорил, доставая из ножен саблю:
— Не советую вам мешать мне.
Служивый кивнул. Он прекрасно слышал разговор барона с полковником. Подошел к столу и, сев, наполнил кружку пивом из кувшина. Сделал глоток и произнес:
— Я с вами, барон.
Фон Хаффман пробежал по комнате, открыл то окно, что вело в лагерь гусар, и выпрыгнул. Его приятель последовал за ним. Адольф взглянул на него и понял, что у того просто не было иного выбора.
— Давай я тебя раню саблей, и все будут думать, что ты преследовал меня, — предположил он.
— Не надо, господин барон. Полковник все равно не помнит, кто был с вами в доме. Я могу остаться в лагере, а когда он поинтересуется, мои приятели подтвердят, что ваш охранник с вами дезертировал.
Фон Хаффман понимающе кивнул. Дезертирство в прусской армии было в порядке вещей.
— Тогда достань мне коня, — приказал барон.
Служивый кивнул и ушел в лагерь. Пока его не было, Игнат Севастьянович думал. Он уже решил, как поступить. Правда, для начала нужно было отправиться в одно место, уладить дела барона Хаффмана и уже потом мчаться сломя голову в поисках приключений.
— Интересно, — проговорил барон вслух, — а получится ли из меня Мюнхгаузен?
— О чем это вы, господин барон? — произнес подошедший гусар.
— Не обращай внимания, приятель, — сказал фон Хаффман и только сейчас обратил внимание, что тот привел его лошадь.
Прижался к коню. Проверил наличие пистолетов. Затем пожал руку гусару, чем тот был сильно поражен, и только после этого вскочил в седло.
— Не держи зла, дружище! — прокричал он, уносясь прочь от прусского военного лагеря.
ГЛАВА 3
Силезия — Польша — Восточная Пруссия.
Июнь-июль 1745 года.
То, что в униформе Черных гусар много не проедешь, Сухомлинов уже понял на третий день своего бегства. И не только из-за того, что Фридрих за дезертиром отряд снарядил. Будет король из-за какого-то барона своими людьми разбрасываться. Вышлет гонца в Берлин, а уж оттуда человечек с отрядом в земли фон Хаффмана отправится. Там и дождутся. Глядишь, отдадут местному судье, а уж тот-то и решит его участь. Эшафот. Зрители, чтобы другим неповадно было. Веревка на шею. Барабанная дробь, и прощай, господин барон! Проблема была в другом: пока он ехал, на него каждый косился. Казалось, что вот-вот какой-нибудь житель выстрелит ему в спину. На второй день бегства Сухомлинов сначала оторвал с гусарского колпака эмблему мертвой головы, но и это не помогло.
Вечером третьего дня он снял для себя комнату в придорожной таверне «Старый бык». Причем появление Черного гусара не осталось незамеченным у сидевших в зале людишек. От взгляда Игната Севастьяновича не ускользнуло, что некоторые потянулись было к оружию. Не ускользнуло и казавшееся для глаза незаметным движение рукой хозяина таверны. Тут же зависшая с появлением гусара тишина неожиданно прекратилась, и в зале стало шумно. Остановившийся на мгновение у дверей барон опустил рукоять сабли и чинно прошествовал к стойке.
— Мне бы, хозяин, — обратился он, — комнату на ночь. В долгу не останусь. — И тут же положил на стол несколько монет.
Старик улыбнулся, продемонстрировав тем самым отсутствие нескольких зубов. Сгреб монеты со стойки. Поставил перед приехавшим путешественником кружку пива и молвил:
— Комната найдется. Марта! — прокричал он. И как только из-за двери выскользнула грудастая девица в желтой сорочке и в темно-синем сарафане с белоснежным фартуком, произнес: — Марта, приготовь для нашего гостя комнату на втором этаже.
Девушка презрительно взглянула на путешественника. Грязный немытый пруссак, в черном военном мундире. Больше на усатого рыжего таракана он похож, чем на человека. Фыркнула, прошептала: «Ему еще и ванна понадобится», изобразила на лице некое подобие улыбки и тут же ушла. Фон Хаффман недовольно покосился на нее, слова проигнорировал, а на ус намотал, что давно он не принимал ванну. Можно было поговорить насчет нее с хозяином таверны, но, увидев лицо старика, понял, что лучше этого не делать. Решил пару деньков потерпеть, на худой конец можно и в речке искупаться. Сейчас же взял кружку с пивом и направился к ближайшему столику. Опустился на лавку и после того, как кружка оказалась на столе, расстегнул пуговку на камзоле. Затем, сделав несколько глотков, Черный гусар вытянул ноги.
