— Мне прекрасно известно, что вы встречались с Великим канцлером. Мне хотелось бы знать цель вашей встречи.
— Я просил графа посодействовать устроиться на службу…
— Не верю, чтобы просто так Алексей Петрович согласился встречаться с каким-то немцем, когда он вас, пруссаков, да этих лягушатников на дух не переносит.
Сухомлинов усмехнулся. Менять свое решение он не стал. Посмотрел на Ушакова пристально и произнес:
— Я доставил его сиятельству письмо французского короля их послу.
— Такие письма желательно доставлять сюда, а не отвлекать Великого канцлера по пустякам. С чего вы решили, что письмо заинтересует Бестужева?
— Это тайнопись.
— Эвон как! — воскликнул Ушаков. — Действительно правильное решение. Только у Бестужева есть шифры к таким бумагам. Сколько я ни пытался выманить их у него, никак не получалось. Только откуда какому-то заштатному барону известны секреты Российского государства?
Игнат Севастьянович вздрогнул. Как-то он и не подумал.
— Ведь французского посла несколько лет назад выгнали именно из-за переписки, которую Великому князю удалось прочитать. Позорное бегство Шетарди не прошло в Пруссии незамеченным. Король Фридрих отметил гениальный ум Бестужева.
Глаза Ушакова засветились каким-то загадочным блеском. Игнат Севастьянович так и не смог понять, был ли он восхищен канцлером или просто позавидовал, что самому ему не пришло в голову отслеживать тайную переписку послов.
— Бестужеву удалось, я так понимаю, расшифровать? — спросил инквизитор.
— Да.
— И что же в нем было?
— Мне неизвестно, но я могу догадываться.
— Вот как? И что же там, по вашему мнению, написано?
— Король Людовик предлагает переманить на свою сторону молодую Екатерину.
— Почему именно ее, а не кого-то другого?
— Петр Федорович, он пруссак в душе. Поклоняется и боготворит короля Фридриха.
— Это мне известно.
— Великий канцлер ненавидит как пруссаков, так и французов, отчего вряд ли пойдет на сделку как с теми, так и с другими.
— Но с вами-то он пошел, — усмехнулся Ушаков.
— Тут совершенно иной случай, ваше сиятельство. Видите ли, я — дезертир!
— Могу ли я узнать причину этого?
— Отчего же. Раз уж откровенно беседуем — в Пруссии мне грозила смертная казнь, и я вынужден был покинуть армию и бежать.
Ушаков встал из-за стола, подошел к маленькому окну, выходившему во двор Петропавловской крепости, и задумался. Замолчал и барон.
— Продолжайте, барон, — проговорил инквизитор. — О причине вашего бегства из Пруссии я могу догадаться — дуэль. — Повернулся, увидел удивленное лицо гусара и добавил: — Также мне известно, что уже в России вы вляпались в нечто подобное. Вы не можете жить без дуэлей, барон?
— Можно я, ваше сиятельство, промолчу?
— Не хотите говорить и не надо. — Ушаков вновь сел за стол. — Итак, выходит, Петр — не пойдет, Бестужев тоже. А я?
— Боюсь, что нет, ваше сиятельство, — проговорил Игнат Севастьянович, — должен вас огорчить, — лицо графа изменилось, — но ваше время медленно подходит к концу. Огромного влияния, того, что было раньше, у вас теперь нет. Вон к вам какого помощника приставили. — Барон кивнул в сторону двери, и Ушаков понял, кого тот имел в виду.
— А ему?
— А у него той власти нет, которая нужна французам. Да и кто даст гарантию, что через два-три года он займет ваше место. Так что остается только молодая Екатерина.
Ушаков посмотрел на барона и произнес:
— Тогда давайте я скажу, что задумал Бестужев, а вы, барон, всего лишь подтвердите, так оно или нет.
Инквизитор встал и начал ходить по комнате. Казалось, ему было так проще сосредоточиться на своих мыслях.
— В общем, так. Письмо от короля послу несло информацию завербовать Екатерину Алексеевну, и Бестужев это понял. А тут еще вы с просьбой устроить вас на русскую службу. Вы пруссак — он вас, конечно, не любит, но французов ненавидит еще больше. Он с удовольствием помог бы вам пристроиться в какой-нибудь полк в благодарность за то, что немцы когда-то помогли ему добиться определенных высот, да вот только есть маленькая загвоздка. Немцев сейчас не любят. Только один человек, как вы сказали, их, боготворит — Петр Федорович. Так почему бы не убить двух зайцев сразу. Помочь вам и пристроить к государю надежного человека, что будет держать его под контролем. Без советов которого этот юнец и шагу не ступит. У вас, барон, не было выбора. Вы согласились. Я прав, барон?
— Так точно, ваше сиятельство.
Ответил по-военному, отметил про себя Ушаков, а это значит, действовать нужно напрямую, а не ходить кругами.
— Согласились бы вы, барон, доставлять мне информацию о действиях Бестужева? — вдруг спросил прямо в лоб инквизитор.
— Увольте, ваше сиятельство, — ответил Игнат Севастьянович, понимая, что таким образом он подписывает себе смертный приговор.
— Ну, такой ответ я и ожидал. Спросил так, чтобы проверить вашу реакцию. Если вы не хотите информировать о Бестужеве, то не будете и распространяться и о нашем с вами разговоре. Или я неправ?
— Правы, но только при условии, если Бестужеву не стало известно о причине моего ареста. Ведь я же вам поведал, о чем мы с ним говорили на встрече.
— Я гляжу, вы не глупы, барон. Что ж, если Алексей Петрович вдруг поинтересуется, то можете сказать все, о чем мы с вами только что говорили.
— Даже о том, что вы предлагали о нем доносить?
— Даже об этом. Вы ведь все равно отказались. — Ушаков улыбнулся. — Вы ведь собираетесь информировать Бестужева о действиях князя Петра Федоровича и его супруги?
— Да.
— Тогда, может, решитесь продублировать эту информацию и для меня.
— Это приказ?
— Пока просьба.
Игнат Севастьянович задумался. Информировать Тайную канцелярию о состоянии дел у наследника престола он должен, так как от этого будет зависеть судьба страны. Но не окажется ли он в положении стукача? Ответить Ушакову категорично — нет, значит остаться здесь навсегда, дать утвердительный ответ — и на свободе, а там поступать хитро. Доводить до великих сановников только ту информацию, с которой ему самому не справиться. Удастся самому наставить на путь истинный Петра (насчет Екатерины он не надеялся), так это просто замечательно, если нет, то тогда пусть канцлер да инквизитор этими делами занимаются.
— Хорошо, — проговорил фон Хаффман, — я буду дублировать отчеты.
— А я уж попытаюсь посодействовать Алексею Петровичу в его начинаниях.
Игнат Севастьянович удивленно взглянул на Ушакова.
