— Поняли вас, сир, — сказал за всех Ла Гир, бывший сейчас самым трезвым. — Мне предупредить посты?
— Да, можешь.
В распахнутое окошко веяло прохладой сада. Все-таки хорошо, когда нет белых ночей, когда солнце вовремя заходит и земля успевает остыть — вот как сейчас… Как славно!
— Что, Арман, спустимся в сад? Там и доложишь.
— В сад так в сад, сир, — встрепенулся нормандец. — Как скажете.
Оба вышли во внутренний двор, полный запахом роз и яблонь, и уселись на низенькую скамью близ небольшого пруда, в темной воде которого отражались круглая полная луна и блестящие звезды.
— Так о чем ты хотел доложить, друг мой Арман?
— О ведьме. Вы ж сами сказали, сир…
Егор тряхнул головой:
— Ах да! Помню, помню… Так что там с ведьмой?
— Наверное, оправдают, — пожал плечами шевалье. — У брата Диего теперь новое дело — об оборотне!
— Ну да, оборотень… помню, помню. Этого еще не хватало для полного счастья.
— Вот-вот! Когда поедете к своим войскам, будьте очень осторожны, сир, — сверкнув синими, как бурное море, глазами, на полном серьезе предупредил юный рыцарь. — Я сам с вами поеду… если позволите. Хотя… — парень вдруг как-то обреченно махнул рукой. — С нечистой силой даже самый храбрый рыцарь не справится. Только молитва и еще… вот…
Шевалье де Сен-Клер запустил руку за пазуху и, сняв с шеи амулет, протянул князю:
— Это часть мощей из монастыря с горы Святого Михаила. Прошу вас, сир, принять.
Приглушенный голос молодого нормандца звучал сейчас настолько взволнованно, что собравшийся было пошутить Вожников оставил всякую мысль о насмешке. Просто молча обнял рыцаря да надел амулет. Крепкая бечевка, небольшой ковчежец из дерева. Не драгоценность, но, видать, памятная вещь… к тому ж — от чистого сердца. Не нужно обижать парня.
— А ты как же?
— У меня же есть кольчуга, освященная в Сен-Дени! — просиял глазами молодой рыцарь. — Против такой и сам дьявол не страшен. Правда, она вряд ли придется вам впору, сир.
— Думаю, достаточно будет и амулета. Спасибо за заботу, Арман. Кстати, как тебе мой французский?
— Уже можно кое-что понять, сир! Если очень постараться… и не обращать внимания на акцент.
— Гм… — Князь закашлялся и заговорил о том, ради чего, собственно, они и явились сюда, в этот благоухающий чудесными ароматами сад: — А как узнали про оборотня?
— Нет-нет, не поймали еще, сир!
— Я спрашиваю, как узнали. Знать, понимаешь? Я знаю, ты знаешь, он знает…
Махнув рукой, князь подозвал слугу и велел привести толмача, все ж интересно стало — как там с оборотнем?
Как оказалось, брат Диего рассуждал вполне здраво: какой волк будет драть коз и людей почем зря? Хищник всегда терзает свою жертву ради того, чтобы хорошо покушать, всякие рода садистские устремления волкам совершенно чужды, тем более серые вряд ли бросили б задранных козочек, даже если б их кто-то сильно спугнул. Кроме того, опытный инквизитор обратил внимание на одну небольшую деталь — скорлупу тыквенных семечек, которые, к примеру, умерщвленная пастушка Анна-Мария, по словам своих подружек, терпеть не могла. Значит, кто-то был еще — человек… или и в самом деле оборотень?
— В оборотней брат Диего тоже не очень-то верит, — вспомнив, сказал Арман. — Как и в ведьм. Но ведьмы-то есть, это вам всякий скажет. Вот так же и оборотни. Местные уже все в панике, в лес третий день никто не идет. Да! А домик той ведьмы, которая вовсе не ведьма, а простая знахарка, Аманда, спалили.
— Это кому же, интересно, понадобилось? — удивился князь. — Впрочем, подозреваю — кому. Жаль. Однако все равно бедолаге в деревне жизни бы не было. Слишком красивая для сироты, к тому же — знахарка. Зуб даю, через месяц-другой на нее снова доносы пойдут.
— Вот и брат Диего посоветовал этой девчонке в монастырь на гору Монтсеррат податься, в послушницы. Обещал похлопотать.
— Думаешь, пойдет?
— Аманда? А куда ей деться-то?
* * *
К полуночи гости разъехались, и Егор уже отходил ко сну, как вдруг почувствовал в опочивальне некое шевеление, словно кто-то стоял у двери, за шторой, подглядывал… или только что вошел, тихонечко, аккуратно. Соглядатай? Подосланный кастильцами убийца? Князь потянулся к кинжалу и тут же расслабленно улыбнулся — а ведь не нужен кинжал, совсем не нужен!
Во-первых, обретенное молодым человеком волшебное чувство, способность предвидеть опасность, молчало, а во-вторых, он же, Егор, боксер все-таки, кандидат в мастера спорта, а зачем боксеру кинжал, когда у него и так способности, сравнимые с пистолетом в рукаве? Вот сейчас дернется штора, скользнет в спальню неведомый тать — и тут же получит хор-роший апперкот в челюсть!
Вожников аж глаза закрыл, представив, как все это будет выглядеть: ему почему-то мерещилась закутанная с ног до головы в черное трико фигура, этакий самоуверенный ниндзя — вот он подкрадывается, затаив дыхание, выхватывает нож и — апперкот! Или хук, все равно. Нет, апперкот все же снизу удобнее. Бац — в челюсть, и все… поплыл… А ножичек, острый, сверкающий в свете полной луны, со звоном упадет на пол.
Кстати, Егор осторожно повернул голову, а чего это луна-то этак нагло сияет? Слуги что, забыли затворить ставни? Ну, так и есть, забыли… А может, не забыли, может, это все специально — убийце не очень-то сподручно делать свое подлое дело в полной тьме. На ощупь убивать будет? Не-ет, шалишь. Ну, иди же сюда, мой хороший, иди!
Снова дернулась штора, князь нарочито громко задышал, услыхав тихие шаги… и — неожиданно — голос, показавшийся громким, словно трубный зов, хотя говоривший вовсе не собирался шуметь. Говорившая…
Да-да, судя по голосу и фигуре, это была женщина, и говорила она по-татарски, что Вожников далеко не сразу понял, а когда понял, то удивился — откуда здесь взялась женщина из Орды?
— Господин, я не причиню тебе зла…
Еще б ты причинила… Замучилась бы причинять!
Спокойно разжав кулак, молодой человек уселся на ложе и молча ждал продолжения. Раз уж эта странная дева явилась, так сейчас расскажет — зачем.
— Я просто дала обет — танцевать для тебя, мой князь.
— Так ты ведь уже танцевала совсем недавно, — присмотревшись, Вожников наконец узнал гостью — стройная фигурка, шелковые шальвары, расшитый тускло блестевшим жемчугом лиф, поблескивающий в пупке драгоценный камень — гурия! Одна из тех, что ублажали танцами нынче вечером, на пиру. Подарок Бурухтана… тьфу! Какого Бурухтана — Юсуфа! Юсуфа ибн Юсуфа. Эмира Гранады. Подарок.
— То был не тот танец, — сверкнула глазищами дева. — Он был для всех.
— Понятно, значит, этот будет приватным…
Князь хотел было пошутить еще, поговорить, расспросить девушку о многом, но… не смог промолвить и слова! Гурия просто подошла к нему, села на край ложа и, вытянув руки, принялась что-то шептать… что-то такое, от чего вначале отнялся язык, а потом — и воля…
