— С этим страшилой-то? — дернулась ведьмочка. — Да никогда!
— С чего ж тогда соседки твои на тебя так взъелись? Ну? Думай, милая, думай, припоминай…
Аманда покачала головой и вздохнула:
— Да не помню я!
— Они ведь твой дом сожгли — сама говорила, — безжалостно напомнил князь. — Подумай, если не в лодочнике, так, может, в ком-нибудь другом дело. По всему складывается — кто-то решил на тебя натравить этих женщин… как их?
— Бенедетту и Эужению, они подруги.
— Вот видишь, вспомнила! — Вожников с азартом хлопнул в ладоши. — Теперь вспомни — кому из своих знакомых ты наступила на больную мозоль?
— Ни на какие мозоли я никому не наступа… — Девчонка моргнула и осеклась: — Ой! Я поняла, о чем вы. Да нет… все ко мне хорошо относились… даже Бенедетта с Эуженией, ну, до того случая.
— Может быть, ты черные заговоры на кого-нибудь навела?
— Да не умею я черные! — обиженно выкрикнула Аманда. — Я только болезни заговариваю, да иногда так… по мелочи кое-что.
Князь цинично прищурился:
— То-то я и смотрю — Лупано к тебе присох. Не ты ли и притравила?
— Что вы! — Девчонка отпрянула и сверкнула карими глазищами так, что было не очень понятно — то ли она сейчас разревется, то ли вцепится Вожникову в лицо. — Я ничего такого не делала, честно, Святой Девой клянусь!
— Ладно, не кипятись, — улыбнулся Егор. — Не о Лупано сейчас речь. Знакомых своих вспоминай! Даже и не очень близких, но, я бы сказал, навязчивых. Неужели никто к такой красивой девушке не подкатывал? Да не поверю ни в жисть!
— Ну, подходили, как же! — Аманда потупилась, щечки ее покраснели, то ли от порыва внезапно налетевшего ветра, то ли от солнышка… а может, и от чего другого. — Иные и с предложениями…
— Непристойными? — спокойно уточнил князь.
Девушка повела плечом:
— Не всегда, хотя и такое было.
— А что значит «не всегда»?
— Ну… некоторые просто погулять звали, за деревней пройтись.
Вожников не сдержал усмешки:
— И кто же эти доброхоты?
— Один… вдовец. Фиделино Святоша, булочник. — Аманда прикрыла глаза, вспоминая. — Встанет иногда у забора и смотрит, смотрит…
— Видать, нравилась ты ему.
— Может, и нравилась, — девушка намотала локон на палец. — Только Фиделино никогда ничего такого не показывал… ну, не ухаживал, не дарил цветов и все такое прочее, что обычно делают перед сватовством…
— Перед сватовством?! — присвистнул князь. — Ну, девочка! Верно, ты ему совсем для другого дела была нужна. Сказать, для какого?
Амана опустила глаза:
— Да ладно! Я ж тоже не дура, все хорошо понимаю, но… Он как-то не так на меня смотрел, Фиделино… без вожделения. Поймите, милый сеньор Жоржу, я знаю, о чем говорю… да любая девушка знает.
— А поподробнее?
— Подробней? — Девчонка задумалась, снова намотав на палец золотистый локон. — Не знаю, как и объяснить… но я чувствовала какую-то неприязнь…
— Неприязнь?! Чего он тогда к тебе клеился?!
— Э… что делал?
— Ну, пройтись предлагал.
— Я сама не знаю, — покусав губу, призналась юная ведьма. — Честное слово, не знаю, Моренетой клянусь!
— Скажи-ка, а в чем эта неприязнь выражалась? Что ты такое чувствовала или, может, замечала чего?
Прикрыв от солнца глаза, девушка посмотрела в небо, а потом, потерев лоб, сказала:
— Такое чувство, словно я была ему очень нужна для чего-то… Нет, вовсе не для того, про что вы, верно, подумали, сеньор Жоржу. Для чего-то другого… Он и смотрел на меня… как на жука или стрекозу, стеклянным таким взглядом. Пытался морали читать: мол, не стоит заниматься лечением, это против Господа, еще что-то говорил, да я не слушала.
— А в тот день, когда тебя соседки побили, Фиделино к тебе заходил?
— Нет…
Аманда отозвалась как-то не очень уверенно, и Вожников тут же задал вопрос:
— А если подумать?
— Если подумать… — Девушка почесала щеку. — Вы сказали, и брат Диего говорил, будто на моем дворе шелуха тыквенных семечек. Но я вовсе не неряха и двор свой подметаю несколько раз на дню, а семечки не люблю — в зубах застревают. Я брату Диего об этом, кажется, говорила.
— Семечки… — Егор сейчас почувствовал себя рыбаком, подсекающим крупную, готовую вот-вот сорваться рыбу. — Семечки… А что, булочник Фиделино тыквенные семечки любит?
— Да постоянно жует, плюется! — всплеснув руками, девчонка засмеялась. — Так вот и я о том! Раз шелуху у моей калитки нашли, значит, булочник, верно, заглядывал, да меня дома не было… Может, на рынок ходила или к пристани, теперь уж и не вспомню.
— Так-так-та-ак… — глядя на собеседницу, озабоченно протянул молодой человек. — А в дом лодочника Фиделино был вхож?
— Он во все дома вхож, — пожала плечами Аманда. — Самолично свежие булки разносит, ну, если кто и закажет чего, кренделя там, сдобу. Ежели хозяев нет, так на видном месте оставит, у нас же не город — замки вешать не принято, все свои кругом, кому воровать-то?
— Так…
Махнув рукой, Вожников надолго задумался, краем глаза глядя, как вернувшийся от ручья Лупано переливает принесенную воду из фляги в котелок. Котелок все норовил перевернуться, и Аманда, видя это, поспешила на помощь.
Впрочем, эти двое сейчас вовсе не занимали князя. Булочник Фиделино! Вхожий во все дома святоша, немножко не от мира сего… любитель семечек… и Аманды — красивой златовласой девчонки с карими сияющими глазами… Быть может, Фиделино звал ее на прогулки, чтобы убить? Нет, скорее — принести в жертву, ведь у маньяка всегда есть какое-то оправдание, какая-то — по его мнению, благая — цель! Самое жуткое и беспросветное зло всегда со всей искренностью полагает, что оно-то — истинное и всепроникающее добро! И уверовавшему в это просто не доказать обратное.
Фиделино. Булочник из предместья Матаро. Он же — скромный пилигрим брат Флориан? Он ведь угощал тыквенными семечками юного брата убитого им послушника. Угощал, да… Раз он маньяк — не от мира сего, — значит, только он и мог выкрасть Смуглянку, Черную Мадонну с горы Монтсеррат.
Он… или какой-то другой сумасшедший, которых в любые эпохи немало, особенно в Средние века. Другой… да, мог, но пока все стрелки сходятся на Фиделино!
— Аманда! А булочник никогда не угрожал тебе?
— Угрожал? — девушка обернулась, едва не расплескав котелок. — Да нет, не припомню… Хотя… Как-то я ему отказала в прогулке, так он, видно было, разозлился не на шутку, но не угрожал, просто прошипел что-то.
— А что именно, ты не расслышала?
— Что-то вроде, мол, хорошо бы сообщить про мое знахарство куда надо. Да-да! — Аманда, вскинув глаза, выпрямилась. — Так именно он и сказал, а через пару дней… Да вы сами знаете… Так, значит, это он! Фиделино! Это он донес, чертов святоша!
