Период, когда они могут добровольно сдаться в плен, по-прежнему ограничен 15 сентября (как и было указано в подготовленных листовках).
Возможна выплата вознаграждения в сумме до 25 Рейхсмарок местным жителям, сообщившим о местонахождении партизан, если эта информация привела к захвату последних. (Выплаты вознаграждений должны быть утверждены казначеем дивизии согласно форме F.N.B1.20, BII.)
Если при задержании подозрительных лиц обнаружено оружие или имели место акты публичного насилия в отношении военнослужащих Вермахта, партизаны должны быть расстреляны или повешены по приказу командующего офицера. Основание для казни должно быть доведено до местного населения любым удобным способом. (Например, на шею повешенного вешается табличка с надписью: «Это случится с каждым, кто спилит телеграфный столб».)
При проведении подобных мероприятий следует учитывать наличие среди местных жителей пособников партизан.
Старший офицер Генерального штаба Оберст фон Хюнерсдорф
Город Борисов, БССР. 26 августа 1941 года. 11:05.
Начало нового русского контрнаступления сильно изменило размеренную жизнь штаба группы армий. И дело было не только в масштабах или силе ударов Красной Армии, но, скорее, в несколько необычной для Вермахта ситуации, которую Грейфенберг охарактеризовал на одном из совещаний, сказав: «Господа, нас поймали со спущенными штанами!»
Атака по всему фронту пришлась на крайне неудобный для планирования момент, когда часть соединений еще действовала в соответствии с предыдущими планами, а часть уже пришла в движение для выполнения новой директивы фюрера. Добавили к ситуации сложности и незамеченные ранее на флангах войска, занимавшие к тому же какие-никакие, но укрепленные позиции, отчего бодро стартовавшие на север и юг подвижные соединения безуспешно пытались достичь запланированных темпов наступления. Следовательно, парирование атак русских обходами и контр-окружениями в ближайшие несколько дней осуществиться не могло.
Начальник Оперативного отдела повернулся к своему заместителю:
— Хеннинг, что с кавалерией русских в тылу у Штрауса? Есть свежие новости?
— До сих пор не удалось выяснить местоположение основных сил. Сам не понимаю, как им удается с такой эффективностью прятать пять дивизий. Утром имели место разрозненные нападения на гарнизоны и колонны в районе шоссе Велиж — Демидов, но ни разу не было зафиксировано участие сил свыше полка. — Фон Тресков пододвинул шефу несколько листков бумаги: — Вот радиограммы.
— Авиаразведка? — сидевший во главе стола Клюге оторвался от очередного документа.
— Фиксируются перемещения отдельных групп всадников и пехоты, но командование авиационных соединений сомневается в эффективности наносимых ударов. Привлекать эскадрилью для бомбового удара по роте, спрятавшейся в кустах, их не прельщает. К тому же основные силы бомбардировочной авиации и штурмовиков сейчас стянуты к Смоленску и Великим Лукам, — ответил представитель Люфтваффе. — На северном направлении сейчас функционирует только один нормальный аэродром. Сейчас, правда, формируется временная группа из вспомогательных самолетов для поиска и атак прорвавшейся кавалерии.
— Это хорошо. Оберст, а возможно ли наращивание усилий авиации в районе Смоленска? Сейчас русских остановили буквально в нескольких километрах от городской окраины, и если Люфтваффе немного чаще будут их бомбить, уже в самом скором времени пехота отбросит противника.
— В течение следующей недели нам обещали перебросить тридцать самолетов для восполнения потерь. Или же мы можем перенацелить часть сил с южного направления.
— Перенацеливайте. Недели у нас нет! — Фельдмаршал посмотрел на карту, где в глубину позиций германских войск севернее и южнее Смоленска вклинились два «языка». Вернее, три — на северном участке противник наступал по двум направлениям, охватывая Духовщину. Русские наступали, безрассудно растянув фланги атакующих группировок, но проблема была в том, что для сбора сил, способных отсечь их у основания, требовалось время. Пока же русских удавалось сдерживать лишь за счет использования «внутренних резервов», то есть бросая в бой пекарей, кашеваров и прочие тыловые части. Конечно, дивизии 3-й танковой группы уже разворачивались от Великих Лук на юг, но, во-первых, часть из них к текущему моменту была скована боями по прорыву обороны противника южнее и юго-восточнее этого города, во-вторых, из-за смешивания на узких лесных дорогах двух разнонаправленных потоков движение в том районе практически встало… Клюге снова, словно не видел ее десятки раз до этого, внимательно вгляделся в огромную карту, расстеленную на столе. «Вот они, слабые точки! В Духовщине много войск, и их правый фланг опирается на не менее сильную группировку в районе Смоленска. А вот севернее от Репино и до озера Белинского по 120-километровой дуге вытянулись в нитку всего лишь пять пехотных дивизий: 35, 106, 129, 6-я и 26-я, — генерал-фельдмаршал пробежал глазами с юга на север отметки частей. — Уже участвовавшие в боях, некоторые сильно нуждаются в пополнениях. А 129-й еще и приходится отвлекать значительную часть своих сил для противодействия прорвавшемуся в глубокий тыл кавалерийскому корпусу русских… А на другой стороне обозначенной синим пунктиром линии фронта — целых две советские армии. Да, каждая из них равна по силе немецкому корпусу, да еще многие стрелковые дивизии в них были практически разбиты во время отступления, но что мешает Тимошенко накопить силы, как он уже сделал южнее?»
— Ханс, что у Гудериана? — командующий отвлекся от размышлений.
— Он сообщает, что разведка вскрыла концентрацию большой массы русских войск юго-восточнее Ельни, и отказывается перебрасывать танки Эрленкампа
[104]
севернее.
— А он не боится, что его отрежут от Смоленска?
— Ничего такого он не сообщает. Сердился, что русские гаубицы со снарядами, которые мы обещали ему отправить, так и не прибыли. Его артиллерия на голодном пайке — они потратили слишком много снарядов, пытаясь прорвать оборону русских.
— А почему орудия не прибыли? — Помнить каждую мелочь — это задача для начштаба и офицеров оперативного отдела, но никак не командующего.
— Эшелон с ними, отправленный по одной из второстепенных дорог, потерпел крушение. Но это сейчас даже к лучшему — мы можем задействовать эти гаубицы у Смоленска. Наши артсистемы истратили почти весь боезапас, да и имеющиеся в городе трофейные — тоже.
— Хорошо. Отправляйте. — Голову Клюге сейчас занимали совсем другие мысли. Нет, конечно, ситуация на фронте была сложная — пожалуй, наиболее сложная за всю его полководческую карьеру, — но беспокоило фельдмаршала сейчас другое. Безоговорочно веря в немецкого солдата и немецкую военную машину в целом, он считал, что парировать прорывы русских, а то и организовать несколько новых «котлов» — не более чем вопрос времени. А вот необычные или, скорее, непривычные приемы, применяемые противником, лишали воспитанника прусской школы спокойствия.
