107 сд отбила трехкратную атаку севернее Ельня с большими потерями противника.
Третье. Великие Луки — идет бой на подступах, инициатива у нас, противник обороняется и вчера отошел на 3–5 км от города.
Четвертое. Могилев — все атаки противника в течение 10 дней отбиты, город удерживается нашими войсками; имеет круговую оборону и защищается силами двух дивизий. Трудности заключаются в подвозе боеприпасов. Командующему 21 А дан приказ, 102 сд и 105 сд, действующими на ст. Быхов, соединиться с Могилевом и тем создать большую устойчивость. Боеприпасы даем самолетами.
Положение остальных направлениях доложено Генштабу сводкой.
Заняты обеспечением основной задачи.
Последние данные авиации: усиленное движение танков и машин противника с северо-запада через Велиж на Демидов, Ярцево и с запада — на Починок, Ельня, прикрываемых самолетами.
Просим усилить фронт авиацией. Фронт, не считая новых групп, имеет 87 истребителей и 189 бомбардировщиков, всего 276 машин.
Сегодня районе Духовщина, Ярцево, Щучье появились новые истребители противника, обладающие большой скоростью, позволяющей до 3 раз атаковывать наши ПЕ-2. Предположительно это Хейнкель-112.
С. Тимошенко Б. Шапошников
«Если так пойдет дальше, — думал я, пробираясь вслед за Люком через густой подлесок, — то придется, как тому медведю, отсыпаться зимой!»
Шесть часов в сутки — это максимум, который мне удавалось поспать за последнюю неделю. Добавим сюда постоянные физические нагрузки, нервотрепку и ранение — так что ничего удивительного, что вчера вечером мне пришлось снова укоротить брючный ремень. Если перед поездкой я весил ровно восемьдесят кило, то сейчас — хорошо, если семьдесят. Впору было значок нацепить: «Хочешь похудеть — спроси меня, как!»
Но, несмотря на все «тяготы и лишения», настроение у меня было приподнятым. Очень уж хотелось перестать прятаться и подложить эсэсманам во-оот таке-еенную свинью…
…К реке мы вышли метрах в восьмистах выше разрушенного моста по течению. Поле и небольшой лесок на той стороне скрывал густой утренний туман. Пройдя под берегом, мы вышли к мосту. Тут выяснилось, что, очень кстати для нас, немцы мост на самом деле не разрушили, а, понадеявшись на мины, только своротили настил, так что на ту сторону нам удалось перебраться, даже не намокнув.
Первым на противоположный берег перешел я и, спрятавшись под кустом, внимательно вслушался (туман был плотный, так что на оптику надежды было мало). Ничего. Только тихо плескалась, обтекая сваи моста, река. Я три раза нажал тангенту.
Спустя пять минут, показавшихся мне вечностью, сзади послышались осторожные шаги, и затем — глухой удар подошв о землю. «Первый прошел», — подумал я, проводив взглядом силуэт, метнувшийся к кустам на другой стороне дороги.
На разведку мы вышли впятером: Люк, Зельц, Кудряшов, Чернов и ваш покорный слуга.
Люк перешел реку последним.
Согласно плану, разработанному Фермером, нам необходимо было пройти почти пятнадцать километров на северо-запад, к крупной деревне Доры. По мнению командира, немцы должны были организовать там временную базу. Так что нам следовало поторопиться…
…Было уже четверть одиннадцатого, когда мы остановились на опушке небольшого лесочка километрах в трех от нужной деревни. Люк как старший группы направил бойцов понаблюдать за Дорами и дорогой, связывавшей село с соседним, Слободой.
— Ну что, давайте, переодевайтесь, — скомандовал он.
Я достал из рюкзака небольшой сверток с гражданской одеждой, которой нас снабдил Акимыч. Пара минут, и я стал выглядеть, как заправский полицай! Потрепанный серый пиджак, мешковатые шерстяные штаны, кепка, на ногах — поношенные, но крепкие яловые сапоги. Дымов провозился чуть дольше, но теперь и он щеголял в похожем наряде.
— Сань, мне кажется, что лучше начать с соседней деревни, а вы пока понаблюдаете за этими.
— Ты Есьмановцы имеешь в виду? — спросил Люк, разглядывая карту.
— Да, вот эту — за лесом. Шансов нарваться на эсэс меньше, а обстановку в округе выясним.
— Согласен. Рацию возьмешь?
— Да, но в деревню без нее пойду. Спрячу где-нибудь за околицей.
— Стволы?
— «Вальтер». Он маленький.
— Ну, — он тяжело вздохнул, — присядем на дорожку…
— Да мы и так вроде на земле сидим…
— Это присловье такое.
Несколько мгновений мы посидели молча, затем Люк встал. Вслед за ним поднялись и мы с Алексеем.
* * *
Как всегда, провожая ребят на задание, Александр нервничал сильнее, чем если бы ему самому предстояло ползать по тылам врага. Два десятка лет войн, пусть и маленьких, но настоящих, — это тот опыт, который не заменишь никакими знаниями… И, если за Люка Фермер был спокоен, то из-за Антона, а тем более за ставшего за последние пару недель своим Дымова сердце нет-нет, да и прихватывало…
«Тьфу ты, так седым до „полтинника“ стану! — подумал Александр. — Надо чем-нибудь себя занять… таким… эдаким…»
…Общий подъем объявили в семь — через два часа после ухода разведчиков. Почти все это время Александр провозился с немецкими минами, пытаясь разобраться в их устройстве. Накрывшись тентом, чтобы не выдать себя бликом фонаря, Фермер включил светодиодную лампу, достал инструменты и приступил к работе.
В очередной раз, столкнувшись с плодами «сумрачного тевтонского гения», он подивился тому, как можно простые вещи сделать сложно. «Да, два взрывателя — лучше, чем один, но три-то куда?! — думал он, разглядывая „тройник“, вывернутый из немецкой мины. — Да к тому же — нажимной. А вот чека на вытяжном — получше, чем у МУВа. Универсальнее…»
Он аккуратно взял в руки мину, — «Так, эта гайка прижимает крышку, а вот эти три винта ее и фиксируют…»
Минута — и крышка снята. После непродолжительной возни Саша вытащил из внутренних каналов детонаторы. «Три детонатора на обычную противопехотку?! Неудивительно, что они войну проиграли! На одну мину три взрывателя и три детонатора! Ну, я думаю, что и с одним детонатором работать будет как надо…» — и он положил два «лишних» детонатора в небольшую коробку, выложенную изнутри тряпкой.
До момента, когда все встали, Александр обработал подобным образом пять мин.
* * *
К деревне мы с Зельцем подходили осторожно, прокравшись через заросли кустарника, густо росшего вдоль берега небольшой речки, что протекала почти у околицы, к небольшому леску, что виднелся с северной стороны. В одном месте берег был густо истоптан копытами и повсюду валялись коровьи лепешки, но ни одной свежей я не заметил. Минут двадцать мы рассматривали в бинокль внешне безжизненную большую, домов в пятьдесят, деревню. Наконец я решился:
— Люк, Арт в канале. Что у тебя? — спросил я в рацию.
