В последующие несколько недель он постепенно приходил в себя
и, сидя за обеденным столом, во все глаза рассматривал своих «огромных» братьев
и сестер, поседевшего отца и мать, которая при каждом взгляде на него никак не
могла удержаться от слез. Телефоны и автомобили несказанно удивили его – ведь в
1905 году, когда он перестал быть Стюартом, ничего подобного не было и в
помине, – а электричество откровенно пугало. И все-таки самым сильным
потрясением оставалось его собственное взрослое тело. Трудно было свыкнуться с
мыслью, что детство и отрочество остались позади и уже никогда не вернутся.
Вскоре ему пришлось столкнуться с неизбежными трудностями –
и у двадцатилетнего юноши с эмоциональным и психическим развитием десятилетнего
ребенка их оказалось немало. Постепенно он набрал в весе, цвет лица улучшился.
Стюарт проводил много времени со старыми друзьями, посещал расположенные по
соседству ранчо, ездил верхом. Были наняты преподаватели, в чью задачу входило
как можно быстрее восполнить пробелы в образовании юноши, а в свободное время
он успевал прочитывать массу газет и журналов и совершать длительные пешие
прогулки, во время которых учился думать и двигаться как взрослый.
И все же его не покидало беспокойство. Женщины… Они
привлекали его, он страстно стремился к ним, но не имел ни малейшего
представления, что следует делать и как себя вести в их обществе. Неуверенность
в себе, ощущение собственной неполноценности как мужчины причиняли ему боль.
Кончилось тем, что он перессорился со всеми и, однажды открыв для себя
«прелесть алкоголя», «ударился в беспробудное пьянство» и стал завсегдатаем
местных баров.
В самое короткое время весь городок узнал историю Стюарта
Таунсенда. Некоторые еще помнили его первое появление в качестве Антуанетты.
Другие только слышали воспоминания очевидцев тех событий. Так или иначе, но
разговоры на эту тему долго не стихали. Из уважения к доктору местные газеты не
упоминали на своих страницах имя его сына и не обсуждали загадочный случай,
однако какой-то репортер из далласской газеты узнал о нем из своих источников и
без ведома семьи, даже не встретившись с ни с кем из ее членов, опубликовал в
одном из воскресных номеров за 1915 год большую статью с изложением всех
подробностей. Позднее появились публикации и в других газетах. А примерно через
два месяца после появления первой статьи историю Стюарта Таунсенда узнали в
лондонской резиденции нашего ордена.
Между тем охотники до сенсаций начали повсюду преследовать
Стюарта. Какой-то местный литератор вознамерился написать о нем роман. У дверей
дома толпились корреспонденты разного рода журналов. Семья жила словно в осаде.
Стюарт почти перестал выходить из дома и почти все время проводил в своей
комнате в мансарде, рассматривая вещи, оставшиеся после таинственной
Антуанетты, и предаваясь горьким размышлениям об украденных у него десяти годах
жизни и о том, что отныне он превратился в безнадежного неудачника, обреченного
на вечные споры с близкими и непонимание окружающих.
Излишне, наверное, упоминать, что семья получала множество
писем отнюдь не доброжелательного характера. К счастью, в то время возможности
почты были гораздо скромнее, чем сейчас. И все же на исходе 1916 года до
Стюарта наконец дошел и пакет из Таламаски. В нем были две широко известные
книги, рассказывающие о похожих случаях «одержимости», и письмо, в котором мы
сообщали, что обладаем обширными познаниями о такого рода вещах и готовы
встретиться с ним, чтобы обсудить ситуацию и поделиться информацией о тех, кому
доводилось переживать нечто подобное.
Ответ от Стюарта не заставил себя долго ждать. Летом 1917
года он встретился в Далласе с нашим агентом Луи Дали и с радостью согласился
поехать в Лондон. Доктор Таунсенд поначалу воспротивился этой поездке, однако
заверения Луи в том, что наш подход к исследованию подобных случаев носит
исключительно научный характер, возымели свое действие: доктор в конце концов
сдался и первого сентября 1917 года Стюарт появился в резиденции Таламаски.
В следующем году Стюарта приняли в орден в качестве стажера,
и с тех пор он оставался его преданным служителем.
Первая тема, над которой ему было поручено работать, была,
конечно же, тесно связана с тем, что произошло с ним самим – ему предстояло
тщательно изучить все аналогичные случаи. Сделанные Стюартом выводы совпали с
заключениями других наших исследователей в этой области и состояли в том, что
он действительно был одержим духом давно умершей женщины.
Стюарт был также уверен, что, обратись тогда кто-то из семьи
за помощью к знающим людям или хотя бы к католическому священнику, и дух
Антуанетты Филдинг был бы изгнан из него. Ибо, несмотря на то что католическая
церковь в отличие от нас считает одержимость деянием исключительно дьявольским,
их методы экзорцизма весьма действенны.
На протяжении пяти лет Стюарт занимался изучением
исключительно случаев одержимости. Он путешествовал по всему миру, опрашивал
десятки тех, кому довелось пережить столь тяжкое испытание, и подробно
записывал все свидетельства.
Он пришел к тому же заключению, что и сделанное когда-то
нами: человек может быть одержим самыми разными существами. Иногда это
призраки, иногда – некие организмы, по сути своей совершенно чуждые
человеческой природе, иногда – «иные личности», проникающие в тело «хозяина».
Еще один вывод, в правильности которого он был абсолютно уверен, состоял в том,
что Антуанетта Филдинг принадлежала к числу реально живших людей и, как многие
подобные ей призраки, не сознавала, что давно мертва.
В 1920 году Стюарт отправился в Париж в надежде найти там
какие-либо сведения об Антуанетте Филдинг, однако все его усилия оказались
напрасными. Никаких ее следов обнаружить не удалось. И все же те немногие
факты, которые он смог выявить относительно покойной Луизы Филдинг, полностью
совпадали с записанными в дневнике воспоминаниями Антуанетты о своей матери. К
сожалению, время стерло многое, информация оказалась весьма скудной и никакого
удовлетворения Стюарту не принесла.
К концу 1920 года он смирился с тем, что тайна Антуанетты
никогда не будет раскрыта, и полностью переключился на практическую работу в
Таламаске – сбор данных в самых различных областях.
Вместе с Луи Дали он исследовал еще несколько случаев
одержимости и даже участвовал в очень успешно проводимых Дали процедурах
изгнания из людей чуждых им существ.
Дали был просто в восторге от Таунсенда. Он стал наставником
Стюарта и высоко ценил своего ученика за склонность к состраданию, терпеливость
и выдержку, столь необходимые для работы в такой области исследований. Никто,
даже сам Луи, не мог так успокоить и утешить жертву одержимости после процедуры
изгнания, как это делал Стюарт. Стоит ли удивляться – ведь он сам прошел через
это.
Так продолжалось вплоть до 1929 года. Все свое свободное
время – а его было не слишком много – Стюарт посвящал изучению досье
Мэйфейрских ведьм. А затем последовало его обращение в совет.
