Да, действительно, он упоминал отель «Сент-Чарльз», сказал,
что там остановился. Зачем бы он стал ей врать? В конце концов Стелла
расплакалась и сквозь слезы все время твердила, что очень надеется, что со
Стюартом не случилось ничего плохого. Она казалась такой расстроенной, что
полицейские хотели прекратить расспросы, однако она сама удержала их. Быть
может, им стоит поговорить с людьми в ресторане «У двух сестер»? Она водила
туда Стюарта, и ему понравилось это место. Быть может, он вернулся туда еще раз?
А еще маленький бар на Бурбон-стрит, где торгуют контрабандным спиртным. После
того как рано утром их выставили из другого, более респектабельного, заведения
– на самом деле ужасная дыра! – они перебрались в эту забегаловку.
Полицейские отправились по указанным адресам. Как
выяснилось, Стеллу везде хорошо знали и не исключали возможности, что она
появлялась там с мужчиной – она всегда приходила с мужчиной. Однако был ли это
Стюарт Таунсенд, никто с уверенностью утверждать не мог.
Проверка других отелей в городе результатов не принесла: ни
вещей Стюарта, ни каких-либо иных его следов не нашли. Опрос таксистов тоже
ничего не дал.
В конце концов руководство Таламаски приняло решение
самостоятельно проводить дальнейшее расследование. Дабы выяснить, что же все-таки
случилось, из Лондона в Новый Орлеан отплыл на теплоходе Артур Лангтри,
которого нестерпимо мучила совесть за то, что он позволил Стюарту в одиночку
отправиться на такое задание.
Продолжение рассказа о Стелле
Отчет Артура Лангтри
Из всех агентов Таламаски Артур Лангтри был, пожалуй, одним
из самых способных. На протяжении многих лет он занимался изучением нескольких
семейств ведьм. Хранящаяся в наших архивах история его пятидесятилетнего
служения в Таламаске относится к числу наиболее интересных и удивительных, а
его подробные отчеты об исследованиях и наблюдениях за семействами ведьм можно
назвать едва ли не ценнейшим достоянием ордена.
К величайшему сожалению тех из нас, кто всю свою жизнь
посвятил Мэйфейрским ведьмам, Артур Лангтри не имел ни времени, ни возможности
ознакомиться с документами, касавшимися именно их. Лангтри и сам сокрушался по
этому поводу и незадолго до того, как их историей занялся Стюарт Таунсенд, даже
извинялся перед коллегами.
Впрочем, о каких извинениях с его стороны могла идти речь –
ведь не мог же он лично заниматься каждой такой семьей, попадавшей в поле
зрения ордена.
Тем не менее Лангтри чувствовал себя ответственным за
исчезновение Стюарта, а потому никто не в силах был его удержать, и вопреки
всем возражениям в августе 1929 года он отправился в Луизиану. Как я уже
говорил, его мучила вина за судьбу Стюарта, за то, что он не возражал против
данного тому разрешения, хотя в глубине души чувствовал: Таунсенда нельзя
посылать в Америку.
– Мне так хотелось, чтобы кто-нибудь туда
поехал, – признался Лангтри перед своим отъездом из Лондона. – Мне
так хотелось, чтобы хоть что-то наконец прояснилось. И я подумал, что, быть
может, этому странному техасцу удастся все-таки пробиться сквозь глухую стену.
К тому времени Лангтри было уже без малого семьдесят четыре.
Высокий, сухопарый, с жесткими чертами резко очерченного лица, со стального
отлива седыми волосами и глубоко посаженными глазами, он обладал удивительно
приятным тембром голоса и безукоризненными манерами. Конечно, в каких-то мелочах
возраст уже давал о себе знать, однако ни у кого не возникало сомнений, что
Артур Лангтри по-прежнему здоров и крепок.
За годы службы ему довелось повидать многое, точнее,
«абсолютно все». Он был очень сильным экстрасенсом, медиумом, и при встрече с любого
рода проявлениями сверхъестественного совершенно не испытывал страха. Однако
никогда не действовал поспешно или неосмотрительно. Беспечность не входила в
число отличительных качеств его характера, и его ни в коей мере нельзя было
обвинить в недооценке опасности того, с чем приходилось сталкиваться. Иными
словами, если судить по отчетам Артура Лангтри, это был исключительно уверенный
в себе и сильный человек.
Узнав об исчезновении Стюарта Таунсенда, он ни минуты не
сомневался в том, что тот мертв. Быстро перечитав материалы, касавшиеся
Мэифеирских ведьм, он тут же увидел, какую именно ошибку допустил орден.
Двадцать восьмого августа 1929 года Лангтри прибыл в Новый
Орлеан, поселился в отеле «Сент-Чарльз» и незамедлительно написал домой, как
когда-то и Стюарт Таунсенд
Дабы впоследствии ни у кого не возникло сомнений в том, что
он действительно останавливался в этом отеле, Лангтри оставил свои данные – имя
и фамилию, а также лондонский адрес и номер телефона – сразу нескольким людям
из числа обслуживающего персонала. Затем он позвонил в Обитель и сообщил номер
своей комнаты в отеле и ряд деталей, отмеченных им по прибытии.
После этого в баре отеля он встретился с одним из агентов
ордена – самым компетентным из наших частных детективов – и попросил бармена подать
выбранные напитки им в номер.
Лангтри лично убедился в достоверности всей полученной
орденом информации. Он также узнал, что Стелла больше не испытывает желания
помогать в каком бы то ни было дальнейшем расследовании. Теперь она наотрез
отказывалась от встреч с детективами, заявив, что ничего не знает, помочь ничем
не может и вообще устала от расспросов.
«Едва расставшись с этим человеком, – писал в отчете
Лангтри, – я почувствовал, что за мной следят. Это было не более чем
ощущение, однако совершено определенное. И я был уверен, что слежка каким-то
образом связана с исчезновением Стюарта, хотя в разговорах со служащими отеля я
ни словом о нем не обмолвился.
Вот почему я счел необходимым тщательно обследовать все
помещения отеля в поисках хоть каких-нибудь следов пребывания Стюарта. Однако,
по моему глубокому убеждению, убит он был отнюдь не в этом отеле. А те люди,
которые пристально наблюдали за каждым моим шагом, явно действовали по чьему-то
поручению – кто-то им заплатил. Я принял решение без промедления войти в
контакт со Стеллой».
Из своего номера Лангтри позвонил Стелле Мэйфейр. Она взяла
трубку в своей комнате и, судя по всему, только что проснулась, несмотря на то
что шел уже пятый час дня. Стелла крайне неохотно согласилась вновь вернуться к
интересующей Лангтри теме. Вскоре Лангтри стало ясно, что ее переживания вполне
подлинны.
– Поверьте, я действительно не имею ни малейшего
представления о том, что могло с ним случиться, – уверяла она сквозь
слезы. – Мне он понравился, правда понравился. Он был такой странный,
такой загадочный. Знаете, ведь мы с ним переспали.
Лангтри даже не нашелся что сказать в ответ на столь
откровенное признание. Голос Стеллы звучал поистине завораживающе. Сомневаться
в искренности ее слез не приходилось.
