За исключением нескольких вышеизложенных фактов, об этом
периоде жизни Анты – с 1930 по 1938 год – нам ничего не известно. Похоже,
большего не знали и члены семьи. Можно, однако, с уверенностью утверждать, что
«мужчина с каштановыми волосами» – это, конечно же, Лэшер. А если так, то число
его появлений в этот период значительно превышает число появлений за все
предшествующие десятилетия.
Действительно, свидетельств столь много, что наши агенты
зачастую вынуждены были ограничиваться лишь краткой констатацией фактов, как
например: «Служанка с Третьей улицы видела мужчину и Анту, прогуливающихся
вместе»; или: «Женщина видела Анту беседующей с мужчиной под старым дубом на
углу Первой улицы и Притания-стрит».
Особняк на Первой улице превратился в некий зловещий символ
даже для потомков Реми Мэйфейра и братьев и сестер Сюзетты, которые когда-то
тесно общались с его обитателями.
В апреле 1938 года ближайшие соседи стали свидетелями шумной
ссоры в особняке. Крики и звон разбиваемых оконных стекол разносились по всей
улице. В конце концов из ворот выбежала совершенно обезумевшая девушка с
женской сумочкой на плече и бросилась прочь по улице в сторону
Сент-Чарльз-авеню. Это, конечно, была Анта. Заинтригованные соседи, прячась за
тюлевыми занавесками своих домов, с интересом ждали, что произойдет дальше.
Всего через несколько минут к воротам подлетел полицейский автомобиль, Карлотта
вышла на тротуар и о чем-то коротко посовещалась с двумя офицерами полиции,
после чего, включив сирену, автомобиль сорвался с места и помчался вслед за
беглянкой.
Тем же вечером в нью-йоркских квартирах Мэйфейров раздались
телефонные звонки. Карлотта сообщала, что Анта сбежала из дома и направляется
на Манхэттен, и просила помочь в ее поисках. Нью-йоркские Мэйфейры сообщили
новости новоорлеанским. Через несколько дней в Лондон пришло известие от Ирвина
Дандрича о том, что «малышка Анта» попыталась вырваться на свободу и помчалась
в Нью-Йорк, хотя трудно сказать, как далеко ей удастся уйти.
Как выяснилось позже, весьма далеко.
Несколько месяцев никто не знал, где находится Анта. Ни
полиции, ни частным детективам, ни родственникам не удавалось напасть на ее
след. В течение этого времени Карлотта трижды ездила в Нью-Йорк и предлагала
щедрое вознаграждение любому сотруднику полиции, способному оказать действенную
помощь в поисках Анты. Она звонила Аманде Грейди Мэйфейр, незадолго до того
разошедшейся со своим мужем Кортландом, и недвусмысленно ей угрожала.
– Это было просто ужасно, – рассказывала
впоследствии нашему «тайному осведомителю» Аманда. – Она предложила
встретиться за ленчем в «Вальдорфе». У меня, конечно, не было никакого желания
– ведь это все равно что отправиться на ленч в клетку ко льву в зоопарке. Но я
понимала, что она чрезвычайно расстроена из-за Анты, и считала своим долгом
высказать свое мнение на этот счет. Я хотела сказать, что она сама оттолкнула
от себя девочку и вынудила ту сбежать из дома, что нельзя было лишать бедняжку
возможности встречаться с родственниками, которые ее так любили.
Но едва я успела сесть за столик, Карлотта набросилась на
меня с угрозами. «Если я только узнаю, Аманда, – заявила она, – что
ты прячешь у себя Анту, тебе обеспечены такие неприятности, какие даже не
снились». Я была просто в ярости и едва сдержалась, чтобы не плеснуть ей в лицо
из бокала. «Послушай, что я тебе скажу, Карлотта Мэйфейр, – в конце концов
ответила я. – Впредь не смей даже близко подходить ко мне. Не вздумай мне
звонить, писать или являться в мой дом. Я по горло сыта тобой и всем, что
пришлось вытерпеть от тебя в Новом Орлеане. Достаточно и того, что ваша семейка
сделала с Кортландом и Пирсом». Я распалилась до такой степени, что дым,
наверное, шел из ушей, и буквально выбежала из «Вальдорфа». Знаете, в принципе
это обычная манера поведения Карлотты. В первый же момент она налетает на вас с
обвинениями и не дает слова сказать в ответ. Я много лет наблюдала подобную
картину. Таким образом она лишает вас возможности обвинить в чем-либо ее саму.
Зимой 1939 года наш агент все же отыскал Анту, причем
прибегнув для этого к весьма простому способу. Во время одной из встреч с
Эваном Невиллем наша лучшая исследовательница в сфере колдовства Элайн Барретт
высказала предположение, что, поскольку для побега Анте нужны были средства,
она, скорее всего, прихватила с собой кое-что из знаменитых драгоценностей
Мэйфейров и, возможно, золотые монеты. Так почему бы не наведаться в те
нью-йоркские магазины, где за такие вещи можно быстро получить деньги? Меньше
чем через месяц мы нашли Анту.
Действительно, чтобы иметь средства на жизнь, она с самого
своего приезда регулярно продавала великолепные золотые монеты. Все
нью-йоркские торговцы такими раритетами знали очень красивую молодую женщину с
прекрасными манерами и ослепительной улыбкой, которая приносила им поистине
уникальные вещи, взятые, по ее словам, из семейной коллекции в Виргинии.
– Поначалу у меня возникли подозрения, что эти вещи
краденые, – рассказывал один из торговцев. – Тогда она принесла три
потрясающие французские монеты – таких великолепных экземпляров мне никогда
прежде видеть не приходилось. Я дал ей только небольшую часть их истинной
стоимости и решил подождать и посмотреть, что будет дальше. Однако ничего не
произошло, я благополучно их продал и оставил для нее проценты от вырученной
суммы. А когда в следующий раз она пришла ко мне с еще более восхитительными
монетами эпохи Древнего Рима, я уже без опаски выплатил ей все положенные
деньги. Теперь она моя постоянная клиентка, и, поверьте, иметь с ней дело
гораздо приятнее, чем с большинством других посетителей. Я говорю совершенно
искренне.
Проследить за Антой от антикварного магазина до просторной
квартиры на Кристофер-стрит в Гринвич-Виллидж, где она жила вместе с молодым
человеком приятной наружности по имени Шон Лэйси, не составило никакого труда.
Многообещающий художник ирландского происхождения, Лэйси к тому времени уже
успел показать на выставках несколько своих картин, получивших одобрение
критиков. Сама Анта стала писательницей. Обитатели дома, да и всего квартала,
хорошо знали молодую пару. Наши агенты в течение вечера и ночи получили массу
информации.
Друзья в один голос утверждали, что Анта – единственная
опора Шона Лэйси. Она покупает ему все, что тот пожелает, а Шон относится к ней
как к королеве. Он называет ее своей Красавицей с Юга и готов ради нее на что
угодно. А впрочем, почему бы и нет? Их квартира «просто чудесна», стеллажи от
пола до потолка забиты книгами и повсюду стоят удобные мягкие кресла.
– Шон никогда прежде не работал так хорошо, –
говорили знакомые. – Он нарисовал уже три ее портрета, все очень интересные.
А пишущая машинка Анты практически не умолкает. Анте даже удалось продать один
из рассказов в какой-то небольшой литературный журнал в Огайо. По этому случаю
они устроили вечеринку. Анта была так счастлива. Она немного наивна, но очень
талантлива.
