Грудь ее вздымалась, щеки пылали, а вибрирующий голос был
скорее голосом взрослой женщины. Она действительно походила в тот момент на
зрелую женщину, твердую и холодную внутри, ставшую желчной от всех ужасов,
которые ей довелось увидеть. «Куда делась нежная, испуганная девочка?» –
лихорадочно думал я. Дебора повернулась и метнула полный ненависти взгляд на
меня, потом снова на Рёмера. Тот был сильно встревожен. Таким я его еще не
видел. Но Рёмер быстро овладел собой и заговорил снова:
– Мы являемся орденом исследователей, и наша цель
состоит в изучении тех, кто обладает необычными способностями и силами –
такими, например, какими обладала твоя мать. Те, кто считает их исходящими от
дьявола, ошибается. Возможно, и ты тоже наделена подобными силами. Твоя мать
исцеляла больных. Дитя мое, такая сила не может происходить от дьявола. Видишь
эти книги? Они полны рассказов о подобных людях. В одних местах их называли
чародеями, в других ведьмами. Но дьявол здесь абсолютно ни при чем. Если ты
обладаешь такими же силами, доверься нам, и мы научим тебя ими пользоваться.
Рёмер говорил долго, рассказывая Деборе, как мы помогали
ведьмам избегнуть казни и как потом они приезжали сюда и в безопасности жили у
нас. Он даже рассказал ей о двух женщинах из ордена – сильных духовидицах, а
также о Гертруде, которая силой своего разума могла заставить дрожать стекла в
окнах.
Глаза Деборы расширились, но лицо оставалось каменным. Руки
сжимали подлокотники кресла. Она наклонила голову и остановила испытующий
взгляд на Рёмере. На ее лице вновь появилось выражение ненависти.
– Петир, она читает наши мысли, но прячет от нас
свои, – шепнул мне Рёмер.
Он словно вызывал ее на разговор, но Дебора по-прежнему
молчала.
– Дитя, – продолжал Рёмер, – то, что тебе довелось
увидеть, – это ужасно. Но ты, конечно же, не веришь обвинениям против
твоей матери. Пожалуйста, расскажи нам, с кем ты говорила ночью там, в
гостинице, когда Петир услышал тебя? Если ты способна видеть духов, расскажи
нам об этом. Мы никогда не сделаем тебе ничего дурного.
Ответа не было.
– Дитя, – настаивал он, – позволь показать
тебе мои способности. Они не исходят от сатаны, и мне не надо призывать его. Я
не верю в сатану, дитя мое. А теперь посмотри на часы, которые тебя
окружают, – на те высокие напольные часы и на часы с маятником, что слева
от тебя, на каминные часы и, наконец, на стоящие вон на том столе.
Дебора посмотрела на все указанные им часы, что в сильной
мере успокоило нас: по крайней мере, она понимала, о чем шла речь. Затем она
оцепенело глядела, как Рёмер без какого-либо видимого физического движения
заставил все часы разом остановиться. Разноголосое тиканье, наполнявшее
комнату, смолкло, и воцарилась тишина. Она была настолько глубокой, что,
казалось, своей силой заглушала даже звуки, долетавшие сюда с канала.
– Дитя, доверься нам, ибо мы тоже обладаем схожими
силами, – сказал Рёмер.
Затем, обернувшись ко мне, он велел, чтобы я силой своего
разума заставил часы пойти вновь. Я закрыл глаза и мысленно приказал часам:
«Пошли». Часы повиновались, и комната вновь наполнилась тиканьем.
Когда Дебора перевела взгляд с меня на Рёмера, холодная
недоверчивость на ее лице внезапно сменилась выражением презрения. Она вскочила
с кресла и попятилась к шкафу с книгами, пристально глядя на нас с Рёмером
злобным взглядом.
– Ведьмы! – закричала она. – Почему ты мне не
сказал? Вы здесь все ведьмы! Вы – орден сатаны.
Слезы полились по ее щекам.
– Это правда, правда, правда! – всхлипывая,
твердила она.
Она обхватила свою грудь руками и в ярости плюнула в нашу
сторону. Никакие наши слова не могли ее успокоить.
– Мы все прокляты! А вы спрятались здесь, в этом городе
ведьм, где вас не могут сжечь! – кричала она сквозь слезы. – Да,
умные ведьмы, очень умные ведьмы в доме дьявола!
– Послушай, дитя! – вскричал Рёмер. – Мы
никоим образом не связаны с дьяволом. Мы стремимся понять то, что другие
отрицают.
– Дебора! – крикнул я. – Забудь все лживые
бредни, которые вбивали тебе в голову. В Амстердаме тебе не грозит опасность!
Подумай о своей матери. Что она говорила и что делала до того, как ее пытали и
мучениями заставили повторить всю эту дикость?
Этого ни в коем случае нельзя было говорить! Тогда я не знал
об этом, Стефан. Я не мог знать. Только когда лицо Деборы перекосилось и она
зажала уши руками, я осознал свою ошибку. Ее мать верила, что она творит зло!
Затем из дрожащих губ Деборы понеслись проклятия:
– Нечестивцы, вот вы кто! Ведьмы, вот вы кто!
Забавляетесь, останавливая часы? Ну так я вам покажу, на что способен дьявол,
когда его призывает ведьма!
Дебора встала в самый центр комнаты, вскинула голову и,
словно вглядываясь в голубое небо за окном, закричала:
– Иди же сюда, мой Лэшер, покажи этим жалким ведьмам
силу великой ведьмы и ее дьявола. Сломай же эти часы раз и навсегда!
В ту же секунду за окном появилась большая темная туча,
словно дух, которого призывала Дебора, сжимался, чтобы явить свою силу внутри
комнаты.
Задрожало тонкое стекло на циферблатах часов, искусно
склеенные деревянные футляры стали разваливаться, а изнутри посыпались пружины
и колесики. Часы, стоявшие на камине и на столе, упали на пол, а вслед за ними
с грохотом рухнули высокие напольные часы.
Рёмер перепугался, ибо он редко видел духа такой силы. Мы не
могли не ощущать присутствия в комнате этого невидимого существа. Проносясь
мимо нас, оно раздувало нашу одежду и касалось нас своими невидимыми
щупальцами, подчиняясь приказам ведьмы.
– Проваливайте в ад. Я не буду вашей ведьмой! –
закричала Дебора.
Вокруг нас начали падать книги, а Дебора вновь убежала.
Дверь за ней с шумом захлопнулась и, сколько мы ни пытались ее открыть, не
поддавалась нашим усилиям.
Но дух исчез, и нам было нечего бояться его новых буйств.
Наступила тишина, но прошло много времени, прежде чем дверь открылась снова. Мы
выбежали на улицу и обнаружили, что Дебора уже давно покинула дом.
Как ты знаешь, Стефан, Амстердам в то время был одним из
крупнейших городов Европы, с населением сто пятьдесят тысяч человек, а может, и
больше. Дебора просто исчезла. Все наши расспросы о ней в борделях и тавернах
были бесплодны. Мы даже обратились к самой богатой амстердамской проститутке –
«герцогине Анне», ибо существовала большая вероятность, что красивая девочка
вроде Деборы могла найти прибежище именно там. Анна, как всегда, была рада
видеть нас и побеседовать за бокалом доброго вина, но она ничего не знала о
таинственной девочке.
