– Он вернется, – дрожа всем телом, прошептала
Дейрдре. – Он непременно вернется. Он всегда возвращается.
– Быть может, только вам под силу изгнать его, –
сказал я. – Вам, и никому другому.
– О да, она говорит то же самое, она всегда это
говорила: «Не смотри на него, не разговаривай с ним, не позволяй ему
дотрагиваться до тебя!» Но он всегда возвращается и не спрашивает моего
разрешения. И…
– Я слушаю.
– Когда мне одиноко, когда мне грустно…
– Он всегда оказывается рядом.
– Да, он всегда рядом.
Девушка была в полном отчаянии. Я должен был срочно что-то
предпринять.
– А когда он приходит, Дейрдре?… Я хочу спросить, что
происходит, когда он появляется и вы не гоните его, позволяете ему стать
видимым… Что потом?
Она смотрела на меня с болью и изумлением.
– Вы сами не понимаете, что говорите.
– Я знаю, что любая борьба с ним буквально сводит вас с
ума. Но что происходит, если вы не пытаетесь ему противостоять?
– Я умираю, – ответила она. – И весь мир
вокруг умирает – остается только он.
Она провела тыльной стороной ладони по губам.
«Сколько же лет она так страдает и мучается! –
подумалось мне. – Как она беспомощна, как напугана и… как сильна духом!»
– Да, мистер Лайтнер, вы правы – я очень боюсь, –
подтвердила она, словно прочитав мои мысли. – Но я не собираюсь умирать –
я намерена бороться с ним. И победить. Вы покинете меня. И мы никогда больше не
встретимся. Никогда впредь я не произнесу его имени, не взгляну на него, не
позову… И он наконец оставит меня в покое. Исчезнет из моей жизни. И найдет
кого-нибудь другого, кто согласится видеть его… Кого-нибудь… чтобы отдать свою
любовь…
– Он любит вас, Дейрдре?
– Да, – едва слышно шепнула она.
Уже темнело, и я не мог отчетливо видеть выражение ее лица.
– Чего он хочет, Дейрдре? – спросил я.
– Вы знаете чего. Ему нужна я. Так же как и вам. Потому
что я помогаю ему достичь цели. – Достав из кармана маленький платочек,
она приложила его к носу. – Это он предупредил меня о вашем приходе. А
потом произнес какие-то странные слова – я в точности их не запомнила. Но они
прозвучали как нечто вроде проклятия: «Я буду пить вино и есть мясо, я буду
по-прежнему ощущать тепло женщины даже тогда, когда от него не останется и
костей».
– Мне уже доводилось слышать эти слова, – сказал
я.
– Уходите, прошу вас, – взмолилась Дейрдре. –
Вы очень хороший человек. И вы мне нравитесь. А потому я не хочу, чтобы он
причинил вам вред, и запрещу ему делать это…
Она смущенно замолчала.
– Дейрдре, я уверен, что в силах вам помочь…
– Нет!
– Но если вы действительно решили противостоять ему, я
могу помочь. В Англии есть люди, которые…
– Нет!
– Если я вам все же понадоблюсь, позвоните,
пожалуйста, – после короткой паузы произнес я.
Она ничего не ответила. Видя, до какой степени она измотана
нашей беседой, чувствуя ее безграничное отчаяние, я смирился с поражением, ибо
не посмел и дальше причинять ей боль. Я лишь сообщил, где остановился в
Дентоне, добавив, что пробуду в городе еще день и если от нее не будет никаких
вестей, то уеду. Бросив тревожный взгляд в сторону о чем-то шептавшихся
зарослей бамбука, я про себя отметил, что темнота вокруг нас сгущается, а в
заброшенном саду нет ни одного фонаря…
– Но относительно нас ваша тетя ошибается, – вновь
заговорил я, хотя отнюдь не был уверен, что Дейрдре меня слушает. Маленький
клочок неба над нашими головами казался совсем белым. – Мы хотим
рассказать вам все, что нам известно, и передать то, чем обладаем. Да,
действительно, мы беспокоимся и тревожимся о вас, потому что вы необыкновенная
личность, но, поверьте, вы интересуете нас гораздо больше, чем он. Почему бы
вам не приехать в наш дом в Лондоне и пробыть там столько, сколько захотите? Мы
познакомим вас с другими людьми, которым доводилось видеть нечто подобное и
успешно бороться с такими явлениями. Мы поможем вам. И кто знает, быть может,
нам удастся заставить его уйти. Если же вы решите уехать, мы готовы в любой
момент помочь вам в этом.– (Дейрдре по-прежнему молчала.) – Вы знаете, что
я говорю правду, а я знаю, что вы это знаете.
Я взглянул на Дейрдре, боясь увидеть выражение боли и муки
на ее лице. Но она вновь сидела, безвольно уронив руки на колени, и сквозь
слезы безучастно смотрела на меня невидящим взглядом. А за ее спиной буквально
вплотную стоял он, пристально глядя на меня карими глазами.
Я невольно вскрикнул и вскочил на ноги.
– Что случилось? – Дейрдре в ужасе бросилась в мои
объятия. – Да скажите же, в чем дело!
Он исчез. Порыв теплого ветра всколыхнул листья бамбука. И
все… Вокруг царил полумрак, сквозь который едва проступали очертания близко
стоявших деревьев. Воздух постепенно остывал, словно кто-то захлопнул дверцу
горячей печи.
Закрыв глаза, я изо всех сил прижал к себе Дейрдре и стал
успокаивать ее, пытаясь унять собственную дрожь. Одновременно я старался во
всех подробностях запечатлеть в памяти только что увиденную картину:
исполненного злобы молодого мужчину, с холодной улыбкой стоящего позади
Дейрдре, одетого в темный, несколько чопорный костюм, лишенный каких-либо
дополнительных деталей, как будто всей имевшейся в его распоряжении энергии хватило
лишь на то, чтобы продемонстрировать сверкающие во тьме глаза, белоснежные зубы
и сияющую бледную кожу. Иными словами, это был именно тот человек, описание
которого я слышал уже от многих.
Дейрдре в панике прижала руки ко рту и судорожно сглатывала,
словно стремясь подавить душившие ее рыдания. Потом резко отпрянула от меня и
бросилась бежать вверх по заросшим ступеням в сторону тропинки.
– Дейрдре! – окликнул я.
Однако она уже скрылась во тьме. Какое-то время я еще мог
различить светлое пятно ее платья, мелькавшее среди деревьев, но вскоре исчезло
и оно вместе со звуком быстро удалявшихся шагов.
Оставшись в одиночестве посреди заброшенного ботанического
сада, я вдруг испытал такой смертельный страх, что рассердился на самого себя,
и пошел следом за Дейрдре, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, но все же
ступая нарочито медленно, спокойным, размеренным шагом. Наконец вдали
показались огни общежитий университета и до меня донесся шум движения на шоссе
и ведущих от него к университету дорогах. Только тогда я вновь смог ощутить
себя в безопасности.
