– Говорят, – много лет спустя рассказывал Райен
Мэй-фейр, – моего деда даже не впустили в особняк. Когда он приехал на
Первую улицу, Карлотта вышла к воротам и угрожала, что вызовет полицию, если он
только посмеет войти за ограду.
Первого июля приходские кумушки в изобилии получили новую
пищу для сплетен. Человек, который должен был бросить жену и стать мужем
Дейрдре, «преподаватель колледжа», погиб по пути в Новый Орлеан. На шоссе,
тянувшемся вдоль реки, у машины отказала поперечная рулевая тяга, она потеряла
управление, на огромной скорости врезалась в стоявший справа дуб и взорвалась.
В результате Дейрдре, которой не исполнилось еще и восемнадцати, останется
незамужней и будет вынуждена отдать ребенка на усыновление. Карлотта возьмет на
себя труд уладить это внутрисемейное дело.
– Дедушка был просто вне себя, когда услышал о
предстоящем усыновлении, – продолжал свой рассказ Райен Мэйфейр. – Он
хотел поговорить с Дейрдре с глазу на глаз и услышать из ее собственных уст о
том, что она добровольно отказывается от материнства. Однако его по-прежнему не
подпускали к особняку. Тогда дед отправился за помощью к приходскому
священнику, отцу Лафферти, но тот, как выяснилось, был полностью на стороне
Карлотты.
Со стороны скандальная ситуация выглядела поистине
трагической. Ее много лет обсуждали в приходе, и всем казалось, что, не случись
столь нелепого происшествия, Дейрдре наконец-то смогла бы выйти замуж и навсегда
избавиться от проклятия особняка на Первой улице. Мне лично довелось услышать
об этом в 1988 году от Риты Мей Лониган. Судя по всему, в существовании
«преподавателя из Техаса» не сомневались ни она, ни в свое время отец Лафферти.
В правдивость печальной истории об отце ребенка Дейрдре верили и многие
родственники Мэйфейров, в частности Беатрис и Пирс. Верили даже Ронда Мэйфейр и
ее муж Эллис Клемент, которые сами жили в Дентоне, штат Техас, и, наверное, в
большей степени, чем другие, были осведомлены о том, что там происходило на
самом деле. Правда, как выяснилось, и они знали обо всем лишь понаслышке.
Тем не менее история о предполагаемом «отце ребенка» была
чистейшей воды выдумкой.
Наши агенты лишь недоуменно качали головами. Дейрдре Мэйфейр
и «преподаватель колледжа»? Кто? Откуда? Наблюдение за ней велось постоянно.
Версия о том, что речь могла идти об Эллисе Клементе, была решительно
отвергнута с самого начала. Да, он был знаком с Дейрдре, но не более.
Ни один мужчина в Дентоне не назначал Дейрдре свиданий, она
ни с кем не встречалась. По имевшимся у нас сведениям, в 1959 году никто из
преподавателей колледжа – ни того, в котором училась Дейрдре Мэйфейр, ни
какого-либо другого из расположенных поблизости – не погиб в автокатастрофе на
прибрежном шоссе в штате Луизиана.
Возможно, истина, скрытая за сфабрикованной завесой лжи,
была еще более трагичной и невероятной. Откровенно говоря, на поиски сведений и
на составление целостной картины из тех разрозненных фактов, которые удавалось
раздобыть, мы потратили слишком много времени. К тому времени, когда нам стало
известно о катастрофе, якобы произошедшей на прибрежном шоссе, юридическое
оформление всех документов, связанных с отказом от ребенка, было уже закончено.
А к моменту, когда мы достоверно убедились в том, что никакой автокатастрофы на
самом деле не было, свершился и сам факт усыновления, а точнее, удочерения, ибо
Дейрдре родила девочку, которую назвали Роуан.
Как позже выяснилось из документов, хранящихся в архивах
суда, в августе в Новый Орлеан прилетала Элли Мэйфейр и в офисе Карлотты
подписала все необходимые в таких случаях бумаги, причем никто из прочих
родственников, похоже, не знал о ее присутствии в городе.
Много лет спустя муж Элли Грэм Франклин рассказал своему
партнеру по бизнесу, что согласие взять ребенка на воспитание доставило им с
женой массу неприятных моментов:
– Элли практически перестала поддерживать отношения со
своим дедом, который был категорически против того, чтобы она увезла Роуан в
Калифорнию. К счастью, старый хрыч умер еще до рождения девочки.
Отец Лафферти в разговоре со своей престарелой сестрой,
которая жила в районе Ирландского канала, назвал события тех дней «настоящим
кошмаром», однако об Элли Мэйфейр отозвался весьма благожелательно и добавил,
что она сумеет обеспечить малышке новую жизнь. Все внуки Кортланда
придерживались того же мнения. Но только не сам Кортланд.
– Эта девочка не сможет воспитать ребенка, –
говорил старый священник, сидя в кухне сестры перед тарелкой с рисом и
бобами. – Она же совершенно не в себе. – Он отпил глоток пива и снова
повторил: – Совершенно не в себе… Уверяю тебя, другого выхода просто нет.
Сестра его, однако, не считала, что принятое решение
способно что-либо изменить.
– Переезд не избавит дитя от семейного
проклятия, – уверенно заявила она нашему агенту.
В ответ на расспросы продавщиц из магазина Гаса Майера о
«бедняжке Дейрдре» мисс Милли и мисс Белл, пришедшие туда, чтобы купить для нее
стеганые кофты и ночные рубашки, заверили, что «девочка старается изо всех
сил», хотя «все это просто ужасно». Встретив в часовне одну из знакомых дам,
мисс Белл посетовала, что у Дейрдре возобновились «приступы».
– Временами она вообще не понимает, на каком свете
находится, – не прекращая подметать дорожку, ворчливо поведала мисс Нэнси
шествовавшей мимо ограды соседке.
Что же в действительности происходило в течение долгих
месяцев за запертыми дверями особняка на Первой улице? Мы настоятельно просили
своих информаторов выяснить все возможные детали. Тем не менее удалось
установить личность только одного человека, видевшегося с Дейрдре в период ее
«заточения» (именно это весьма архаичное слово нам кажется наиболее точным в
данном случае), однако встретиться с ним удалось лишь в 1988 году.
Наблюдавший в то время Дейрдре врач и ухаживавшая за ней по
восемь часов в день сиделка хранили молчание.
Отец Лафферти утверждал, что мисс Мэйфейр заставили
отказаться от ребенка и она вынуждена была подчиниться. Приехавшей с визитом
Беатрис Мэйфейр не позволили встретиться с Дейрдре, однако Дорогуша Милли
предложила ей выпить бокал вина и рассказала о «душераздирающих событиях»
последнего времени.
К началу октября беспокойство Кортланда достигло наивысшего
накала. Он без конца звонил Карлотте, ездил в особняк сам, но так и не смог
попасть внутрь и повидаться с племянницей. В конце концов двадцатого октября он
заявил своему секретарю о своем твердом намерении добиться наконец встречи с
Дейрдре, даже если для этого ему придется выломать двери дома на Первой улице.
В пять часов вечера того же дня соседка увидела Кортланда
сидящим на краю тротуара в разорванной одежде; из раны на его голове текла
кровь.
– Пожалуйста, вызовите «скорую», – попросил
женщину Кортланд. – Он столкнул меня с лестницы.
